Артур со вздохом положил письмо. Padre будет тяжело перенести это.

      А как смеялись и болтали люди на улицах!.. Ничто не изменилось с того дня, когда он был еще полон жизни. Ни одна из повседневных мелочей не стала иной от того, что человеческая душа, живая человеческая душа, искалечена насмерть. Все это было и раньше. Струилась вода фонтанов, чирикали воробьи под навесами крыш; так они чирикали вчера, так будут чирикать завтра. А он… он мертв.

      Артур опустился на край кровати, скрестил руки на ее спинке и положил на них голову. Времени еще много – а у него так болит голова, болит самый мозг… и все это так глупо, так бессмысленно…

      У наружной двери резко прозвенел звонок. Артур вскочил, задыхаясь от ужаса, и поднес руки к горлу. Они вернулись, а он сидит тут и дремлет! Драгоценное время упущено, и теперь ему придется увидеть их лица, услышать жестокие, издевательские слова. Если бы под руками был нож!

      Он с отчаянием оглядел комнату. В шифоньерке стояла рабочая корзинка его матери. Там должны быть ножницы. Он вскроет вену. Нет, простыня и гвоздь вернее… только бы хватило времени.

      Он сдернул с постели простыню и с лихорадочной быстротой начал отрывать от нее полосу. На лестнице раздались шаги. Нет, полоса слишком широка: не затянется – ведь нужно сделать петлю. Он спешил – шаги приближались. Кровь стучала у него в висках, гулко била в уши. Скорей, скорей! О боже, только бы пять минут!

      В дверь постучали. Обрывок простыни выпал у него из рук, и он замер, затаил дыхание, прислушиваясь. Кто-то тронул снаружи ручку двери; послышался голос Джули:

      – Артур!

      Он встал, тяжело дыша.

      – Артур, открой дверь, мы ждем.

      Он схватил разорванную простыню, сунул ее в ящик комода и торопливо оправил постель.

      – Артур! – Это был голос Джеймса. Он с нетерпением дергал ручку. – Ты спишь?

      Артур бросил взгляд по сторонам, убедился, что все в порядке, и отпер дверь.

      – Мне кажется, Артур, ты мог бы исполнить мою просьбу и дождаться нашего прихода! – сказала взбешенная Джули, влетая в комнату. – По-твоему, так и следует, чтобы мы полчаса стояли за дверью?

      – Четыре минуты, моя дорогая, – кротко поправил жену Джеймс, входя следом за ее розовым атласным шлейфом. – Я полагаю, Артур, что было бы куда приличнее…

      – Что вам нужно? – прервал его юноша.

      Он стоял, держась за дверную ручку, и, словно затравленный зверь, переводил взгляд с брата на Джули. Но Джеймс был слишком туп, а Джули слишком разгневана, чтобы заметить этот взгляд.

      Мистер Бертон подставил жене стул и сел сам, аккуратно подтянув на коленях новые брюки.

      – Мы с Джули, – начал он, – считаем своим долгом серьезно поговорить с тобой…

      – Сейчас