Душою настежь. Максим Дунаевский в моей жизни. Нина Спада
Читать онлайн книгу.
кризисов.
Кто-то преподавал детям из семей «с достатком» уроки английского или французского языка. Кто-то вязал и продавал у метро свои изделия.
Но и особых соблазнов у нас тогда не было – красивой импортной одежды, украшений или предметов обихода. О жизни на Западе мы мало что знали – тогда еще висел «железный занавес». Границы были закрыты, «выездных» можно было пересчитать по пальцам – в основном работники МИДа, Внешторга и звезды советского балета. Русский изысканный балет являлся одним из «товаров» на экспорт, точно так же, как и черная икра или водка. О «загнивающем» Западе нам говорили по телевидению только в отрицательных аспектах – о растущей безработице, о тяжелом положении людей и о митингах бастующих, требующих поднятия пособий. Правда, несколько удивляло то, что свои интервью «нищие» безработные обычно давали перед своими красивыми фешенебельными домами или машинами.
Но русский человек привык довольствоваться тем, что есть, и находить выход из любой ситуации. В Советском Союзе для всех желающих работать всегда находилась работа – безработицы как таковой вообще не существовало. Социальный сектор тоже имел место быть – хоть и мизерный, но все же не дающий человеку умереть с голода, спасибо и на этом! Это была так называемая «социальная защита». А плата государству за квартиры, которые тогда еще не были приватизированы, по нынешним понятиям, была смехотворно маленькой, но назначалась из расчета средней, такой же смехотворной зарплаты. Так что все состыковывалось. И все выживали, даже питаясь скромно, практически никто не голодал.
Я знала, что, будучи одной с ребенком, имела право на ежемесячную помощь в 20 рублей. Это было очень мало, но все же лучше, чем ничего. Оставалось найти способ правильно использовать эти деньги, чтобы дать ребенку хотя бы самое необходимое.
За месяц до родов мы, наконец, помирились с мамой. Все устроил папа. Он долго ее уговаривал, успокаивал, объяснил, что я не могла поступить иначе по моему состоянию здоровья. В конце концов скрепя сердце мама сдалась. Мир был восстановлен.
Последний месяц оказался самым тяжелым – я просто изнемогала морально и физически. Находилась на грани нервного срыва.
Утром 10 августа у меня начались схватки, на две недели раньше, чем предполагалось. Видимо, роль в этом сыграли нервы.
От неожиданности моих родителей охватила паника. Папа все же быстро пришел в себя и побежал на улицу ловить такси, чтобы отвезти меня в больницу. Своей машины у папы больше не было, а по телефону вызвать такси не удавалось. Наконец он нашел частника, и меня отвезли в уже знакомое мне место.
Я снова оказалась в роддоме имени Крупской, но теперь уже в предродовом отделении. Врач, осмотревший меня, уверенно сказал:
– Первородящая? Ну, это надолго!
И ушел. На меня больше никто не обращал никакого внимания.
Я находилась в палате с четырьмя другими женщинами.
Схватки усиливались, становилось все больнее и больнее. Но я терпела.
Настал