Наследники и самозванцы. Книга пятая. Ирина Костина
Читать онлайн книгу.
месяца пребывания Шетарди в Петербурге ни один (!) представитель местной элиты не изъявил желания нанести ему визит или же прислать приглашение в свой дом.
Ничего подобного с ним прежде не случалось; в Берлине, он был избалован вниманием немецкой аристократии, там его почта ежедневно изобиловала карточками с приглашениями и просьбами о визитах. Маркиз блистал нарядами и красноречием на балах в лучших домах Европы. И он решительно не понимал, ЧТО происходит с ним здесь, в России?
Что за дикие нравы в этой стране?! Шетарди бесился. Он был уверен: не проявлять интереса к послу – всё одно, что выказывать неуважение его королю. Сделать же самому первым визит в дом какого-нибудь русского князя маркиз считал ниже своего достоинства, а посему сидел дома один, как сыч и срывался на прислугу.
Сегодня чаша терпения переполнилась. И он с твёрдым намерением решил объясниться с Остерманом по поводу своего вынужденного уединения. В конце концов, он готов был от него потребовать, чтобы тот приказал местным вельможам посещать французского посла под угрозой жалобы его своему королю.
Шетарди велел закладывать карету, чтоб ехать на Невскую набережную, к дому канцлера. Вот, кстати, тоже пример чудачества, неподдающийся французскому разуму – русского канцлера невозможно было встретить при дворе; он вёл государственные дела исключительно в домашней обстановке.
дом канцлера А. И. Остермана
Андрей Иванович Остерман, сидя в своём неизменном кресле, без парика, в вытертом алом халате, кутаясь в шерстяной плед, с притворной учтивостью выслушал излияния обиды напыщенного француза. И вежливо пообещал уладить создавшуюся ситуацию.
Когда Шетарди удалился, канцлер криво усмехнулся ему в спину. И велел секретарю проветрить кабинет от душного запаха парфюма, коим французы щедро напитывают тело и одежду, вместо того, чтоб помыться.
Разглядывая своё отражение в висящем напротив зеркале, Остерман лениво поразмышлял о том, не стоит ли побриться? Пришёл к мнению, что не стоит. И, побарабанив пальцами по столешнице, решил: так и быть – отменить «опалу» французскому посланнику.
– Надеюсь, это была для Вас хорошая наука, господин Шетарди? – сам себе произнёс он, усмехаясь.
Дело было в том, что заносчивый француз, явившись ко двору, заявил Анне Иоанновне при вручении верительных грамот, что «он не может передать от своего короля императрице уверения в совершенной дружбе, а может засвидетельствовать лишь удовольствие, которым преисполнен Его величество при возобновлении добрых отношений».
Анна Иоанновна, конечно, не простила Версалю этой «любезной грубости» и велела Остерману устроить Шетарди какую-нибудь каверзу, в наущение. Таким образом, последующие три месяца тщеславный маркиз от всего русского двора наблюдал лишь удовольствие к своей персоне, но без предложений ему совершенной дружбы…
Выпроводив