Роковой сон Спящей красавицы. Мария Очаковская
Читать онлайн книгу.
вы хотели, я вас предупреждал, даже предлагал решение…
– Вы опять за свое, Пьер!
Тем временем опоздавший мужчина с выражением скорби на лице (возможно, с хорошо заученным выражением) встал у гроба и осанисто перекрестился. Справедливости ради стоило отметить, что вид у него был почти кинематографический: черное пальто, бледное, уставшее благородное лицо, безукоризненно постриженная, отливающая серебром седая шевелюра.
– Просто Жан Габен какой-то! – фыркнул директор. – Я был уверен, что он не придет, побоится….
Жиро ядовито усмехнулся:
– Теперь ему уже нечего бояться. Мы с вами упустили момент, когда надо было действовать. Тогда его можно было прижать.
– Бросьте, Пьер, не горячитесь. В вас говорит максимализм молодости. Поверьте, я многое повидал. Такие, как Замчински, непотопляемы!
– При нашем… нет, при вашем попустительстве, разумеется! – чуть громче, чем следовало, ответил Жиро.
Голос его привлек внимание присутствующих, но сам Замчински, тот самый опоздавший господин, даже не обернулся – подобно мраморному изваянию, он застыл у гроба с низко опущенной седой головой. Один вид этой «скульптурной композиции» вызвал у Пьера крайнее раздражение. И раздражен он был не только потому, что Замчински заявился на похороны после всего, что случилось, и не только потому, что не сумел убедить упрямого Мэя вовремя принять меры. В конце концов, Мэй в пансионе – человек новый, многого не знает, не понимает, побаивается… Нет, больше всего Жиро злился на себя, на свою проклятую нерешительность, бездействие, равнодушие. Ведь если на то пошло, то он мог бы один, не спрашивая ни у кого совета, явиться в полицию, рассказать о своих подозрениях. И тогда польский проныра не стоял бы тут, изображая вселенскую скорбь.
Бедная Эжени! Увы, она была не первой…
Лет семь назад, в доме престарелых в Сан-Рафаэле, где Пьер проходил практику, он уже встречал этого полячишку. Тогда тот тоже крутился около одной пациентки, тоже называл себя «другом», а у его «подруги» тоже имелось кое-что за душой. Потом пошли букетики фиалок, шоколад, совместные прогулки, рюмочка куантро в бистро на набережной. По счастью, у той старушки имелись родственники, то есть внук или правнук, вовремя вернувшийся из-за границы. Он-то и положил конец этой подозрительной дружбе. Замчински тотчас испарился.
Жаль, что тогда Жиро не вникал в детали, история не касалась его напрямую, и он не придал ей значения.
И вот пару месяцев назад Пьер встретил поляка в Сен-Дени. Случайно, и с трудом узнал его. Замчински сильно поправился, поседел, но это нисколько его не портило, напротив, он, как говорится, вошел в возраст, что привнесло в портрет благородства и благообразия. Да, выглядел он по-прежнему великолепно. «Милый друг на пенсии – Bel Ami en retraite». Без сомнения, такие умеют к себе расположить, обаяние их конек.
– Mais il est vraiment douchka, charmant[1], – говорила Эжени. А когда Жиро попытался ей что-то объяснить, предупредить, то она небрежно отшутилась: – Мы с ним родственные души. Загадочная славянская
Но он такой очаровательный, настоящий душка (