На следующий день я надела старые белые сапоги мажоретки[6] Джеки в школу. Я поняла, что совершила ошибку, сразу же, как вошла в автобус. Пока я шла по проходу, некоторые из девочек показывали на мою обувь, хихикая и перешептываясь. Я почувствовала, что мои щеки горят, и пристально посмотрела на них. Говард жестом пригласил меня сесть рядом с ним, но я плюхнулась на сиденье позади него.

      Я провела все утро, рисуя синим фломастером на руке и притворяясь, что читаю. На перемене Говард раз за разом пытался упросить меня позволить ему показать школу:

      – Я же твой Друг по Рюкзаку, помнишь?

      Я покачала головой.

      – Забудь об этом, – сказала я. – Мне это правда неинтересно. Более того, я не задержусь здесь надолго.

      – Почему?

      Я закатила глаза:

      – Я говорила тебе. Я вернусь назад, в Райли.

      – Но что, если твоя мама не сможет встать на ноги? – спросил он.

      Так, какого черта он задает такие вопросы?

      Я зашагала прочь от него, уселась под окнами кафетерия и стала смотреть, как ребята играют в футбол на площадке. Раз или два я глянула в сторону Говарда, который ковырялся ногой в грязи и выглядел насупленным.

      Когда прозвенел звонок, все ученики побежали на построение. Кучка неуправляемых ребят протиснулась вперед, оттолкнув Говарда, а тот даже ничего им не сказал. Когда я направилась к остальным, девочка из моего класса по имени Одри Митчелл протанцевала прямо ко мне и противно произнесла:

      – Милые ботинки.

      Она ухмыльнулась, а подруги захихикали за ее спиной.

      Я почувствовала, как дух Склоки начинает заполнять меня изнутри – от кончиков пальцев до макушки. Горячий, как огонь. А потом я сказала:

      – Спасибо. Удобные для того, чтобы пинать, – И пнула девицу по ее тощей голени. Сильно.

      Следующие несколько минут слились в хаос из плача, криков и жалоб, а потом я обнаружила себя сидящей перед мистером Мэйсоном, директором. Пока он читал лекцию на тему моего недопустимого поведения, я изучала чернильные звездочки и сердечки, которые нарисовала на своей руке этим утром.

      Мистер Мэйсон спрашивал, знаю ли я о том, что поступила неправильно, и понравилось бы мне, если бы со мной поступили так же, и еще о куче вещей, до которых мне не было совсем никакого дела.

      Я говорила «Да, сэр» и «Нет, сэр», но не отрывала взгляда от изрисованных рук и стучала каблуками ботинок мажоретки по ножкам стула.

      Я пожала плечами, когда директор заявил, что собирается позвонить Берте и доложить о том, что я сделала. Потом я вернулась в класс и сказала Одри Митчелл, что очень сожалею, хотя на самом деле жаль не было. Так и закончился мой второй день в школе Колби.

      В этот день в автобусе Говард снова