Дура я, дура, если коротко. И пороть меня некому. А надо было.

      Правда, выговорившись, Мирий поднес к моим губам стакан с водой, и я сразу же простила ему все на свете. Не было в моей жизни ничего лучше и вкуснее, чем этот стакан ледяной воды.

      – Еще…

      – Перебьешься. Простынешь.

      – Я?

      Стражник подумал, осознал глупость своего предположения – маг жизни простынет, – хохотнул и споил мне еще один стакан. И еще один. На третьем я уже шевельнулась, вызвав восхищенный вздох, и меня тут же уложили обратно.

      – Ну живучая ты, Ветка! Только не дергайся пока, я ж тебе чернокопытника накапал. Теперь лежать надо, не то поведет…

      Ну, поведет не поведет, а голова кружиться будет часа полтора так точно. Придется полежать. Только…

      – А как…

      – Этот? Не сдох!

      – Мирий!

      – И не собирается. Спит, что младенец в люльке. Ребята хотели и ему накапать, да я не дал…

      – Правильно! Ему теперь ничего нельзя, только чистой водой поить.

      – Напоим… Ты-то как?

      И когда мы успели перейти на «ты»? А вот ведь… и неловкости никакой нет, словно дядюшка приехал, которого сто лет не знала, а все ж родня.

      – Нормально. Скоро встану, у меня это быстро…

      – А он?

      – А вот у него теперь дня на три сна будет, кабы не больше, – прикинула я. – Я в него столько силы выплеснула, что самой не верится…

      – Да уж! А нам знаешь как страшно было?! Стоишь на коленях, потом вся засветилась золотом изнутри, с рук словно лучи ударили, и в этого сопляка на полу. И все бьют, бьют… Он кричит, а потом так же засветился, а ты на него упала, и лежишь, словно дохлая. А там уж свечение стихло, мы подойти решились…

      Я вздохнула.

      Все, Веточка. С приплыздом вас, как говорит торговка рыбой с рынка. Надо завтра идти и сдаваться Моринарам… Или не идти, но тогда сдадут уже меня.

      – А этого… А никак нельзя в себя пораньше привести?

      Я покачала головой:

      – Нельзя, Мирий. Никак. Или угробите парня.

      – Обидно будет. Хоть и не стоит он того, а сколько труда вложено, – ухмыльнулся стражник. И совершенно по-родственному потрепал меня по волосам. – Ты выздоравливай, девочка. И думай. С ребятами я поговорил по-свойски, а все ж когда столько народу знает, что ты маг жизни…

      Я понимала.

      – Я все улажу. Правда.

      – Когда?

      – Лучше завтра же… то есть – сегодня? Сколько я была без сознания?

      – Час-полтора, – прикинул Мирий.

      – Значит, сегодня. Улажу.

      Как пообещала, так и сбылось.

      – Где эта идиотка?!

      От начальственного рявканья подскочили и я и Мирий. Плеснула вода в кувшине, испуганно дернулась, пытаясь улететь, занавеска. Я ее понимала. Мне и самой от взгляда Рамона Моринара захотелось улететь. Жаль, что я не маг воздуха, меня бы только и видели.

      Господин Мирий вскочил, вытянулся во фрунт, но