Далёкие огни, или В ад и обратно. Сергей Георгиевич Михайлов
Читать онлайн книгу.
tle>
Волна холодного, сырого, промозглого воздуха, перемешанного с выхлопной копотью только что отъехавшей иномарки, обдала его с ног до головы и заставила очнуться. Он открыл глаза.
Серые, в мокрых разводах, деревянные постройки барачного типа тянулись вдоль узкой грязной улочки. Было почти безлюдно, лишь изредка из сырого полумрака осеннего дня выплывали немытые и небритые тела местных аборигенов; безразлично скользнув мутным похмельным взглядом по одиноко стоящей фигуре, они растворялись в близлежащей подворотне. Откуда-то доносилась пьяная брань и звон бьющейся посуды. Где-то вдалеке простучал колёсами товарняк.
Память туго возвращалась к нему. Он силился вспомнить, кто он, где он и как вообще оказался в этой захолустной провинциальной дыре, но какая-то невидимая пелена застилала его мозг, не давала просочиться воспоминаниям.
Голова гудела, тупо ныл затылок.
И вдруг – вспышка!.. Пелена треснула и разорвалась. В мозгу, подобно анкетным данным, стали отпечатываться чёткие скупые слова:
«Пётр Суханов. 1963 года рождения. Адрес: 1-й Заводской переулок, дом 14, квартира 38. Женат. Имя жены – Клавдия».
Пелена снова сомкнулась. Что-то там было ещё, он это чувствовал, ещё целый сонм каких-то воспоминаний, обрывочных сведений о его личности. Целое досье на него самого. Вот только доступа к этому досье у него почему-то не было.
Однако хоть что-то о себе он всё-таки знал. Имя, возраст, адрес… Не густо. Но самое страшное было в другом: он не имел ни малейшего представления, что с ним было пять минут назад. Десять минут назад, час, неделю… Откуда он, что он здесь делает – именно здесь, в эту самую минуту? Почему именно здесь, а не где-либо ещё? Кто он, чёрт побери?!
Он шагнул на мокрую грязную мостовую и наобум зашагал вдоль узкой улочки. Правое подреберье пронзила острая боль, отозвавшаяся пульсирующей болью в затылке. Он провёл ладонью по мокрым волосам. Пальцы нащупали на затылке свежий, едва начавший заживать, рубец.
Ничего не помню… ни-че-го… Полная амнезия – так, кажется, это называется?..
Он чувствовал себя беспомощным и совершенно одиноким.
Метров через сто он наткнулся на какую-то забегаловку. Спустился по стёршимся ступенькам вниз и очутился в едва освещённом полуподвальном помещении, где несколько смурных типов безразлично тянули мутное прокисшее пиво.
Отыскал туалет. Там, среди вони и грязи, в полном одиночестве, он ощупал свои карманы. Паспорт на имя Суханова Петра Андреевича, несколько купюр по сто, пятьдесят и десять тысяч – и всё. Никаких свидетельств, могущих пролить свет на его прошлое, при нём не имелось.
В стене, над захарканным и заблёванным умывальником, он обнаружил бесформенный огрызок зеркала. То, что отразилось в его мутной поверхности, не вселило в него оптимизма.
Худое, измождённое лицо, покрытое недельной щетиной, ввалившиеся глаза, в глазах – отчаяние и немой вопрос… старая телогрейка с клоком ваты, торчащим из правой полы, ношенные солдатские брюки, заправленные в старенькие потрескавшиеся сапоги… часы «Полёт» с треснувшим стеклом на левом запястье… Видок ещё тот…
И это – я? Я!?
Он вернулся в зал, через силу влил в себя кружку мутного пива и вышел в сырую промозглость осеннего дня…
* * *
Четырнадцатый дом по 1-му Заводскому переулку он нашёл только к вечеру. Ветхое трёхэтажное кирпичное строение с облупившейся штукатуркой стояло в самой гуще таких же архитектурных уродов и являло собой типичный образчик советского провинциального градостроительного искусства 40-х годов. Закопчённые стены в мокрых разводах, слепые прищуры крохотных оконцев, кривобокие ветви телеантенн на ржавой покатой крыше, груды мусора вдоль всего фасада, мерцающие в вечернем полумраке голодными огоньками десятков крысиных глаз, два пьяных мужичка, спавшие вповалку в луже у единственного подъезда – именно таким предстало родное жилище взору Петра Суханова, когда ему, наконец, удалось отыскать нужный дом.
С трудом преодолев тошноту от удушливой вони, пахнувшей в лицо из тёмного подъездного зева, он поднялся на пятый этаж. Номер нужной квартиры был нацарапан обломком кирпича прямо на двери. Он хотел позвонить, но звонка не нашёл – лишь два провода, торчащие из стены. Поднял было руку, чтобы постучать, но…
Что-то удержало его.
Всё это походило на кошмарный сон. Нет, это не могло быть его квартирой. Не могло. Он упрямо затряс головой, пытаясь стряхнуть жуткое наваждение, в глубине души лелея призрачную надежду, что вот сейчас он проснётся, откроет глаза – и вся эта грязь, мразь, вонь и дрянь, весь этот ужас, ужас бесконечного сна развеется, словно утренний туман под лучами раннего солнца.
Сон… если это сон, то какова же явь? Что он увидит, когда, пробудившись, откроет глаза?
Он знал: всё тот же обшарпанный подъезд со свастиками, нецензурщиной и идиотски-примитивной живописью на стенах, всю ту же сырую промозглость и серую безысходность окружающего его мира.
Он сел на ступеньку, достал купленную по дороге