Смуглый, черноволосый, несколько дней не брившийся майор Рязанов Максим Алексеевич отключил наушник рации, соединенный с микрофоном, поднял голову, увенчанную ворохом верблюжьих колючек. Десять бойцов из группы особого назначения «Альфа», он – одиннадцатый, вышли на рубеж. Парни сливались с местностью, не шевелились, врастали в землю. Они могли часами находиться в неудобных позах, ожидая приказа. Лишь бы экипировка не подкачала.

      Отечественная промышленность наконец-то стала поворачиваться лицом к «простым» спецназовцам – и обувь становилась удобнее, и форма эргономичнее. Бывало, копировались западные образцы, но это не беда. Тактические рубахи неплохо, хотя и не идеально отводили пот. Было придумано даже летнее термобелье, поглощающее испарину под бронежилетом и разгрузкой. «Броня» становилась легче, прочнее, могла выдерживать попадание пули, выпущенной с пяти метров из СВД.

      Рядом что-то зашуршало. Максим повернул голову. К нему подползал старший лейтенант Серега Ефремов, по штату старший оператор ПТРК «Корнет», но сегодня банальный пехотинец, как и все прочие. Надоело ему скучать в арьергарде. С маскировочным гримом он явно перестарался, наносил его даже там, где это не требовалось.

      – А на лице у тебя что, Серега? – спросил Рязанов.

      – Виноват, легкий дневной макияж… – Ефремов смутился. – Я это самое, товарищ майор, не стал бы вас беспокоить без команды, – начал оправдываться боец, – но у северных ворот, похоже, назревает представление. Вам отсюда не видать, а я с галерки подметил. Духи своих ждали, но те не вернулись, их наши успокоили. Сейчас еще одну партию отправят. Вы бы Краева предупредили, а то они там могли расслабиться.

      – Краев в курсе. Встретят хлебом-солью, – отозвался Максим.

      Он бегло мониторил обстановку. Несколько минут назад два пикапа со спецназом съехали с дороги, усердно коптя, и свернули в русло реки. Глупо рассчитывать, что противник слеп. А значит, сей