Предательница. Как я посадила брата за решетку, чтобы спасти семью. Астрид Холледер
Читать онлайн книгу.
не очень переживала по поводу своей «странности», мама говорила, что я «такая умная, потому что сразу после рождения меня принял на руки студент университета», и его способности к учению перешли на меня. Не надо обращать внимания на все эти подначки, это бессмысленно.
У моих братьев и сестры было другой объяснение. Они считали, что я подкидыш. Я не кровная дочь своих родителей и не их родная сестра. Они говорили, что я ненастоящий член семьи.
Наверное, это должно было меня сильно обижать, но, с моей точки зрения, все выглядело абсолютно логичным. Действительно, это не моя семья. Должно быть, где-то есть совсем другая семья, где все такие же умные и любят читать.
Маленькой девочкой я ждала появления своих настоящих родителей, которые заберут меня к себе. Безрезультатно… Мне пришлось иметь дело с этой семьей. А в таких семьях девочка растет, чтобы стать домохозяйкой, которой образование ни к чему.
Директор нашей школы, г-н Жоли, записал меня в гимназию, находившуюся на одном из каналов центра Амстердама. Он сказал маме, что нельзя отправлять меня на курсы домоводства. Мои способности будут попусту растрачены.
Мама была согласна с этим, поскольку и сама думала, что превратить меня в домохозяйку невозможно. Директор заверил ее, что после гимназии мне легче будет устроиться на работу, и мама, плохо представлявшая себе, о чем идет речь, дала свое согласие. Это хранилось в тайне от отца, который считал, что девочкам вообще не нужно образование. Мама не говорила ему ничего до одного прекрасного утра, последовавшего за ночью, когда отец вел себя «ужасно плохо».
Выражение «ужасно плохо» относилось к случаям, когда он избивал маму так жестоко, что скрыть это было невозможно – достаточно лишь увидеть ее лицо, руки, ноги, спину и плечи.
Мой отец вовсе не переживал по поводу избитой им до полусмерти жены, ему было неудобно из-за того, что это невозможно утаить от соседей. Ему нравилось изображать на людях хорошего отца и любящего супруга. Поэтому по утрам после «ужасно плохих» ночей он был немного менее агрессивным.
И как-то в один из таких дней мама вскользь упомянула, что я хожу в гимназию. Она понимала: скорее всего, смысл сказанного вряд ли дойдет до отца, но, по крайней мере, потом мама всегда сможет сослаться на то, что информировала его.
И у мамы получилось.
Мне было двенадцать лет, когда директор Жоли вызвал меня к себе в кабинет и сказал, что до начала учебы в гимназии мне нужно заняться своей речью. Я разговаривала на стопроцентно йордаанском жаргоне, не принятом в таких учебных заведениях. Будет лучше, если я научусь говорить правильно.
Но где мне было учиться? Все окружающие разговаривали точно так же, а пределов своего района я не покидала. Мой мир простирался от улицы Палмграхт до улицы Вестерторен, и никак не дальше.
Тем летом наша соседка Пепи предложила съездить вместе с ней в их загородный дом. Это была большая вилла в дюнах, недалеко от берега моря в Нордвейке. Мы называли ее «домом через