“Я отметил, что за годы разлуки Людочка стала духовно богатым человеком. Она много читала, особенно в периоды, когда вынуждена месяцами прозябать в больнице, либо дома. Оказалось, она, как и я, увлекалась Куприным и Достоевским, Стендалем и Джеком Лондоном, и вообще – классикой. Не удивительно, что по большинству вопросов у нас, как правило, складывалось общее мнение.

      Я принес ей школьные опусы, о которых рассказывала одноклассница, а также еще недописанную “Программу КПСС”. Через неделю Людочка уже цитировала мои “мудрые мысли” и смеялась от души.

      В один из выходных она попросила сходу сочинить четыре стихотворения, непременно связанные, как в музыке Чайковского, с четырьмя временами года. Была поздняя осень – почти канун зимы, и Людочка скучала по весне и лету.

      Я никогда не сочинял стихов по просьбе. Они всегда выражали лишь то, о чем душа давно кричала без слов. Внезапно наступало особое состояние, в котором слова легко складывались в строки, а строки увязывались в стихи. Если была возможность, что-то записывал и сохранял. В противном случае, состояние проходило, и, казалось, бесплодно. Но, когда оно приходило вновь, что-то всплывало в памяти души. Хотя, как правило, рождались другие стихи.

      Сейчас меня просила моя Муза, благодаря которой и во имя которой возникло и существовало все мое творчество. Я должен немедленно сотворить чудо.

      И я его сотворил.