Политическая наука №2/ 2018. Коллектив авторов
Читать онлайн книгу.
о взаимосвязи / взаимозависимости «гендерного» и «политического» трактуется и описывается исследователями по-разному: одни считают гендер границей политического поля; другие видят в нем одно из его измерений; третьи включают в анализ «политического» обе эти характеристики. В этой работе мне хотелось бы уточнить, как рассматривали разные грани этого вопроса классики гендерной и политической социологии с тем, чтобы найти в их подходах некий общий знаменатель, позволяющий полнее раскрыть особенности и способы бытования и гендера как института, и феномена политического поля как сложного, дифференцированного, многомерного пространства.
Начну с самых общих определений того, что такое: а) «граница», б) «измерение». Толковый словарь русского языка Ушакова называет «границей» «линию водораздела между двумя владениями, областями». Кроме того, поясняется, что «граница – это предел, допустимая норма» [Граница]. Понятие «измерение», в свою очередь, определяется через глаголы: «измерить – измерять. 1. Измерение роста. 2. Измеряемая величина, протяжение (мат.). Куб имеет три измерения: длину, высоту и ширину» [Измерение], т.е. измерение позволяет делать заключения о величине, размерах чего-либо. Судя по определениям, явление физическое не может быть одновременно и границей, и измерением. Однако с социальными явлениями все выглядит не так однозначно – они способны парадоксальным образом сочетать в себе обе эти характеристики. Но прежде чем это показать, для ясности анализа имеет смысл остановиться еще и на том, как трактуются в классической литературе понятия «политического» и «гендерного».
Пьер Бурдье, автор концепта «политического поля», видел в нем и «поле символической борьбы, где профессионалы представления (во всех смыслах этого слова) противостоят друг другу по поводу какого‐то иного поля символической борьбы». И место, где «в конкурентной борьбе между втянутыми в нее игроками рождается политическая продукция: программы, анализы, комментарии, концепции, из которых и должны выбирать обычные граждане, низведенные до положения «потребителей», и «тем скорее рискующие попасть впросак, чем более удалены они от самого места подобного производства» [Бурдье, 1993, с. 182]. В этом поле и вокруг него специфическим образом выстроены позиции (у Бурдье – «диспозиции», «dispositions») тех, кто властью обладает (доминирующий), и тех, кто лишен власти (доминируемый). Первые (игроки в политическом поле) навязывают вторым (потребителям, очевидно, находящимся за его границами) свое видение картины мира, распределения политических сил, признания или непризнания механизмов легитимного и символического насилия. Российский социолог А. Филиппов уточняет, что в политическом поле «люди противостоят друг другу как группы», которые вступают в жесткую политическую борьбу, и в случае победы переопределяют, или «переучреждают», сложившийся политический порядок [Филиппов, 2013]. То есть в этом поле действуют только те, кто способен существовать и бороться в нем «как группа». А как воздействуют, и воздействуют ли, на политическое поле те, кто не могут сложиться в «группу», а потому находятся вне него?
Возникающие недоумения имеют непосредственное отношение, в числе прочего, к проблеме гендерных характеристик политического поля – как его границы и (или) его измерения. Сама эта проблема предопределена тем, что гендер, в первую