В 9.50 Уланов остановился на улице Балаева, центральной в городе, перекрытой нарядом полиции.

      Старший патруля подошел к нему.

      – Добрый день, прапорщик Синявин. Дальше проезд закрыт, если, конечно, у вас нет пропуска.

      – А разве вас не предупредили? – спросил Роман.

      – О чем?

      – Что я должен приехать.

      Полицейский рассмеялся и осведомился:

      – А вы извините, кто? Депутат? Высокопоставленный чиновник?

      – Я не депутат, – ответил Уланов, – и не чиновник. Меня сюда пригласил подполковник Гарин. Надеюсь, этот человек вам известен?

      Тон прапорщика разом изменился:

      – Вас пригласил начальник РОВД?

      – А у вас есть другой начальник полиции, кроме Гарина?

      – Одну минуту. – Старший наряда вызвал кого-то по рации.

      Что он говорил, Уланов не слышал. Недалеко гремел духовой оркестр. Но собеседник все доходчиво объяснил Синявину.

      Он козырнул и заявил:

      – Прошу прощения, товарищ майор, но и вы меня поймите. Для специально приглашенных лиц были выписаны пропуска. У вас…

      Уланов прервал полицейского:

      – Так я могу проезжать или мне разворачиваться?

      – Проезжайте, конечно. Стоянка для автомобилей гостей сразу за трибуной, где памятник Ленину. Оттуда и проход на трибуну. Товарищ подполковник там ждет вас, – проговорил прапорщик и отошел в сторону.

      Уланов проехал метров пятьдесят, оказался на площади и увидел большую трибуну, закрывавшую чуть ли не половину памятника, изображавшего вождя мирового пролетариата. Невдалеке от него возвышалось нечто тоже весьма не мелкое, закрытое полотном.

      «Нормально местные власти придумали! Они открывают памятник жертвам политических репрессий рядом со скульптурой, изображающей того самого человека, который и начинал их. Но логику начальства, как и женщины, понять невозможно по причине полного отсутствия таковой», – подумал Роман и заехал за трибуну.

      Там прямо на лужайке, окаймленной лентой, которой сотрудники уголовного розыска обычно отделяют место преступления от толпы досужих зевак, стояло несколько дорогих иномарок. На их фоне машина Уланова выглядела совершенно невзрачно. Но он плевать хотел на это, поставил «Рено» рядом с джипом огромных размеров.

      К Роману уже шел Гарин, в отглаженной парадной форме, позвякивая медалями, среди которых боевых не было, лишь ведомственные, юбилейные да за выслугу. Но смотрелись они впечатляюще. Власти за последнее время несколько раз меняли полицейскую форму, в итоге превратили ее в подобие клоунского костюма. На зависть сорокам, которые, как известно, любят все блестящее, форма Гарина переливала позолотой.

      – Привет, Рома! А почему ты один?

      – Привет, Боря! Сначала ответь, почему наряд не хотел пускать меня сюда?

      – Это недоработка заместителя. Он уже получил свое. Ты почему