7. Вавилонского столпотворения не произошло, но!..

      1 февраля 2018

      Макаронический конкурс меня несколько озадачил. Ведь если проанализировать природу явления (а вернее – его литературного отражения), в разных эпохах оно не может быть одинаковым, равным образом негативным. Даже если обратиться к пушкинскому «Евгению Онегину», который, как известно, энциклопедия русской жизни, в девятнадцатом веке галлицизмы в русской разговорной речи свидетельствовали об отрыве дворян от русских корней, о пренебрежении русским языком. Прелестная Татьяна ( «русская душою!») писала свое трогательное признание в любви на французском языке, и поэту пришлось его переводить! Да и для самого Александра Сергеевича источником великого и могучего служила нянька Арина Родионовна, а не лицейские уроки Куницына! Понятно, что и насмешливые макаронические вирши того времени высмеивали тех, кто говорил на смеси «русского с нижегородским».

      Однако, и в «Онегине» были вполне уважительные примеры использования и освоения иностранных слов достаточно образованным человеком. Помните?

      «Мы все учились понемногу Чему-нибудь и как-нибудь, Так воспитаньем, слава богу, У нас не мудрено блеснуть» – и поэт, где необходимо, прибегает к латыни, поминает английский "сплин" или французское "антраша", именует блюда и вина на языке их происхождения, повествует о читательских предпочтениях героев (Адам Смит, Ричардсон).

      Естественно, все к месту, с должным произношением. Налицо пример идеального взаимопроникновения культур и языковых массивов.

      В эпоху глобализации все процессы неимоверно ускорились, – единый рынок товаров, трудовых ресурсов, мозгов, языки межнационального общения… Новые технологии, научные термины, разработки – и проникновение терминов из научно-технических сообществ в образовательную сферу, а следом и в бытовую. В двадцатом веке появились наряду с академическими словарями русского языка и словари иностранных слов, причем иногда одни и те же слова могли наличествовать и в том, и в другом словарях! В разговорной речи все, естественно, аукнулось на эти процессы, и ничего дурного в этом нет, мир становится единым! Кого тут высмеивать, за что?

      Любопытно, что никакого вавилонского столпотворения не происходит, если все термины, слова, обозначающие разного рода явления, используются там, где им и надлежит быть. Люди даже не задумываются, какого происхождения то или иное иностранное слово – оно вошло в ткань их родного языка, оно – функционально.

      Однако от языковых проблем при движении с такой неимоверной скоростью уйти не удается. Есть опасность, что приобретая новые пласты, носители языка теряют старые – а с ними и свою идентичность.

      Небольшой пример опять же из «Евгения Онегина». Как-то в виде эксперимента школьникам предложили проиллюстрировать известный отрывок: «Зима!.. Крестьянин, торжествуя, На дровнях обновляет путь; Его лошадка, снег почуя, Плетется рысью как-нибудь; Бразды пушистые взрывая, Летит кибитка удалая; Ямщик сидит на облучке В тулупе, в красном кушаке». Представляете, сколько слов оказалось детям не понятно вообще!? Как их нарисуешь, все эти бразды, кибитки и кушаки? А вслед за недоумением последовало ворчание: да зачем нам это старье? Мы летим вперед и не надо