Прощание славянки. Александр Ушаков
Читать онлайн книгу.
было бы полезно. Поскольку обязательства, принятые на себя Сербией в 1908 году относительно соблюдения добрососедских отношений с Австро-Венгрией и о которых было упомянуто в ультиматуме 23 июля, были приняты перед державами, а не перед одною Австрией.
Если бы Сербия обратилась к державам, Россия готова была бы остаться в стороне, передав вопрос в руки Англии, Франции, Германии и Италии.
Казалось также возможным, что помимо этого обращения к державам Сербия предложила бы подвергнуть свой спор третейскому суду.
– Россия, – говорил министр, – не имеет никаких воинственных намерений, и она никогда не предпримет ничего, пока ее к этому не принудят. Действия Австро-Венгрии направлены столько же против России, сколько против Сербии и имеют своей целью уничтожение нынешнего статус-кво на Балканах и установление там своей гегемонии…
Сазонов замолчал.
Молчал и Бьюкеннен.
Поймав его все понимающий взгляд, Сазонов вдруг почувствовал, что он ломится в открытую дверь.
Да и что такое посол?
Обыкновенный посредник, и не ему решать столь сложные вопросы войны и мира.
В Англии и без посла прекрасно понимали всю сложность ситуации.
Понимали и молчали.
По каким-то ведомым только Лондону причинам.
– Хорошо, – нарушил затянувшееся молчание Сазонов. – Оставим этот разговор, но я хочу повторить, что если Англия именно сейчас, пока еще не поздно, займет твердую позицию рядом с Россией и Францией, никакой войны не будет. В противном случае прольются реки крови, поскольку, судя по поведению Германии, она рассчитывае на нейтралитет Англии, а Англия все равно примет участие в войне. И сейчас надо оказывать давление не на Вену, а на Берлин, поскольку только он может сдержать Австрии. Что же касается России, – подвел черту под разговором министр, – то она не может позволить Австро-Венгрии раздавить Сербию и стать первенствующей державой на Балканах. Если Франция окажет нам свою поддержку, а она нам ее окажет, мы не отступим перед риском войны…
В своих воспоминаниях Асквит объяснил положение, занятое его правительством.
По его словам все дело было в том, что Лондону «не было дано серьезного доказательства, что угрожающее или хотя бы только непримиримое со стороны Великобритании положение привело бы к тому, что Германия и Австро-Венгрия сошли бы с пути, на который они стали».
Можно подумать, что бывший преьмер раз и навсегда забыл, к чему привело вмешательство английского правительства в спор между Германией и Францией в 1911 году, по характеру своему не менее опасный для европейского мира, чем австро-сербское столкновение в 1914 году.
Что признавали, кстати говоря, даже такие, не чуждые некоторому шовинизму, германские государственные деятели, как адмирал Тирпиц.
– Именно английское вмешательство, – считал адмирал, – привело Германию к дипломатическому поражению…
Можно было ожидать, что такой удачный прецедент должен был бы иметь больший вес в глазах