Казаки быстро распределились по суденышку, якорный канат перерезан, и вот оно уже медленно сплавляется вниз по течению. Иван контролировал обстановку, но опасности пока не ощущал. То ли стража на стенах Азова вообще не заметила, что одно из судов стало потихоньку удаляться, то ли не придала этому значения. И пока есть время до подхода к посту, надо все как следует обдумать еще раз. Он не стал говорить Петру всего, что узнал, заглянув в душу турка. Мерзкую душонку, кстати. Как все закончится, надо будет поскорее отправить его на встречу с Аллахом. Будь запас времени, и если бы Ивана кто послушал, то повесил бы мерзавца, чего боятся все турки. Но раскрываться, увы, нельзя. Иначе казаки поймут, что он может узнавать то, что скрыто в душе, даже не прибегая к искусству ката. А поразмыслить есть над чем. Самое неприятное, что их тут ждали. Просто не ожидали такой наглости. Но то, что казаки перекроют выход из Дона со стороны моря и могут ночью подойти под самые стены Азова, взяв его в клещи, туркам стало известно. Значит, либо в окружении войскового атамана завелся турецкий подсыл, либо воевода каким-то образом пронюхал. Хорошо по крайней мере то, что о планах захвата небольшого турецкого суденышка на рейде Азова и штурма Лютика до самого выхода в поход знали всего четыре человека. Сам войсковой атаман Яковлев, атаман Самаренин, как командующий походом, а также Матвей Колюжный и Иван, как разработчики плана. Даже есаулы и Петр Трегубов с остальными казаками-лазутчиками не были посвящены в это, и узнали лишь тогда, когда казачья флотилия вышла в море. А до этого все считали, что идут блокировать выход из Дона, чтобы никто из турок не сбежал. Про Лютик турок тоже ничего не знает, но это ни о чем не говорит. Никто не станет делиться секретными сведениями с кем попало. А вот то, что он бывал в Лютике раньше, доставляя туда припасы, это очень хорошо. Правда,