***

      Пока Альма пишет, ей не узнать, что муж давно внимательно наблюдает за ней и думает: «Как же она погружена в себя! Каждое деление ее клеточек кажется ей самым важным, будто его стоит зафиксировать на века. Как я наивен, столько лет ожидая, что Альма перенесет внимание со своей драгоценной персоны, сияющей фарфоровой статуэтки на камине, и увидит в бледном свете раннего утра кого-то, кроме потока собственных мыслей и переживаний. Меня, Нину, Рин Тина, свою мать. Какая глупость – мои ожидания. Люди не меняются, избалованные девочки – тем более». И он тянется к пульту и включает телевизор, чтобы стало веселее.

      Альма недовольно морщится от голосов телепрограммы, которые мешают ей сосредоточенно писать.

      – Сегодня в столице Люксембурга превосходная погода, – преувеличенно бодрым голосом говорит диктор. – Плюс два, ветер северо-восточный, к вечеру, вероятно, пойдет снег. Или дождь. Не забудьте зонтики. И носовые платки!

      «Мне бы твои силы, – думает Брюно, поглаживая пса по загривку, – и жизнерадостность твою тоже, но ты ведь не женат на мисс Идеальность, почто тебе печалиться?»

      – Ты меня слышишь? – Альма дотянулась к Брюно через стол, с нежностью коснулась плеча. – Говорят, ветрено, достану шарф? Ты не представляешь, как меня мучит этот насморк.

      И пошла за шарфом, не дожидаясь ответа.

      Что в ее записях? Вот бы прочесть хоть разок, о чем Альма строчит на бумаге каждое утро. Но жена прячет под замок в своей комнате все свои блокнотики. И даже потертую папку с фотографиями. Он видел случайно пачку старых снимков, когда вошел к ней без стука. Альма испугалась, быстро спрятала в желтый конверт и заперла ящик на ключ. Где она хранит этот ключик?

      – Сегодня на машине, – говорит Брюно ей вслед. – Как ты думаешь, если нам выпить кофе… не дома сегодня?

      Но Альма чихает и не слышит его, зовет в лестничный проем наверх: «Нина, осталось пять минут. Не хочу снова лечить твой желудок, поешь». Плотнее завернулась в кардиган, поежилась