Элеанор Олифант в полном порядке. Гейл Ханимен
Читать онлайн книгу.
кратком Оксфордском словаре английского языка» (от греческого γαμέτης, то есть «муж», – может, это юношеское этимологическое приключение стало той искрой, которая воспламенила во мне любовь к классической филологии?), я в течение многих лет размышляла об этом странном стечении обстоятельств. Даже в столь нежном возрасте мне было понятно, что искусственное зачатие представляет собой антитезу необдуманной, спонтанной, незапланированной беременности, и что принять подобное тщательно взвешенное решение может только серьезная женщина, самоотверженно стремящаяся стать матерью. Опираясь на факты и мой собственный опыт, я просто не могла поверить, что мамочка относилась к их категории, что ей до такой степени хотелось ребенка. И, как выяснилось позже, была права.
В конечном итоге я набралась храбрости и напрямую потребовала рассказать об обстоятельствах моего создания и дать исчерпывающую информацию об этом мифическом доноре сперматозоидов, моем отце. Как и любой другой ребенок на моем месте – а если учесть мои обстоятельства, может, даже больше, – в своем воображении я уже наделила моего отсутствующего родителя определенной внешностью и характером. Мама хохотала до упаду.
– Донор? – переспросила она. – Я что, в самом деле так сказала? Радость моя, это же просто метафора!
Еще одно слово, которое мне потом пришлось смотреть в словаре.
– Я просто хотела пощадить твои чувства. В некотором роде это донорство было… вынужденным, скажем так. У меня в этом деле не было выбора. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Я ответила, что да, но я лукавила.
– А где он живет, мамочка? – спросила я, чувствуя прилив смелости. – Как выглядит, чем занимается?
– Как он выглядел, я не помню, – пренебрежительно ответила она скучающим тоном, – но от него исходил запах амбиций и сыра «Рокфор», если это тебе о чем-то говорит.
Мое лицо, по всей видимости, приняло озадаченное выражение, потому что она нагнулась ко мне и оскалила зубы.
– Подобно этому плесневому сыру, дорогуша, он вонял тухлятиной.
Она на несколько мгновений умолкла и вновь обрела привычное хладнокровие.
– Мне неизвестно, Элеанор, жив он или мертв. Если жив, то наверняка сколотил приличное состояние за счет сомнительных, безнравственных средств. А если мертв – на что я очень надеюсь, – то точно томится в седьмом круге ада и варится в реке из кипящей крови и огня под язвительные смешки кентавров.
В этот момент я поняла, что спрашивать, не осталось ли у нее фотографий, видимо, не стоит.
4
Вечер среды. Мамочкино время. Как бы я ни хотела обратного, ей, в конечном счете, всегда удавалось до меня добраться. Я со вздохом выключила радио, понимая, что теперь придется дожидаться воскресного выпуска, чтобы узнать, удачно ли созрел яблочный сидр Эдди Гранди. Меня пронзила вспышка отчаянного оптимизма. А если бы мне не нужно было с ней говорить? Если бы я заговорила с кем-нибудь еще, с кем угодно?
– Привет? –