Элеанор Олифант в полном порядке. Гейл Ханимен
Читать онлайн книгу.
Я решила не торопясь к ней подготовиться и осторожно посмотрела на себя в зеркало, дожидаясь, пока из душа пойдет горячая вода. Интересно, у меня получилось бы стать музой музыканта? И вообще, что такое муза? Классическое понятие, конечно же, было мне знакомо, но в наши дни, с практической точки зрения, муза – это просто привлекательная женщина, с которой художник хочет переспать.
Я представила себе все эти картины: чувственные девы, полулежащие в своем пышнотелом великолепии; хрупкие, как веточки, балерины с огромными ясными глазами; красавицы-утопленницы в белых прозрачных платьях, окруженные плавающими цветами. Ни пышнотелой, ни хрупкой меня назвать нельзя. У меня нормальное телосложение и такое же нормальное лицо (по крайней мере, с одной стороны). Интересно, бывает ли так, что мужчина, глядясь в зеркало, находит себя глубоко ущербным? Листая журнал или смотря фильм, видят ли мужчины исключительно необычайно красивых молодых людей, и не чувствуют ли они себя неполноценными и униженными оттого, что сами не так молоды и не так красивы? Читают ли они статьи, насмехающиеся над теми же самыми красавцами, если те пополнели или надели неподходящий наряд?
Все это, конечно, риторические вопросы.
Я еще раз взглянула на себя. Я здорова, и у меня крепкое тело. У меня есть мозг, который хорошо работает, и голос, хотя и немелодичный: много лет назад ингаляция дыма непоправимо повредила мои голосовые связки. У меня есть волосы, уши, глаза, рот. Я самая обычная женщина, ни больше, ни меньше.
Даже поврежденная, уродская половина моего лица лучше альтернативы в виде мучительной смерти в огне. Я не обратилась в пепел и вышла из пламени, как маленький феникс. Мои пальцы нежно пробежали по контурам шрама. Нет, мамочка, я не сгорела, подумала я. Я прошла сквозь огонь и выжила.
На моем сердце тоже остались шрамы – такие же широкие и безобразные, как и на лице. Я знаю: они там. Я надеюсь, что в сердце остались еще неповрежденные ткани, крохотный участок, способный любить. Надеюсь.
9
Рэймонд ждал меня у входа в больницу. Я увидела, как он наклонился и щелкнул зажигалкой, давая прикурить какой-то женщине в инвалидном кресле: вместе с собой она прихватила капельницу на колесиках и теперь могла разрушать свое здоровье в то самое время, когда врачи пытались его восстановить на деньги налогоплательщиков. Рэймонд разговаривал с ней, пока они оба дымили. Он склонился к ней, что-то сказал, и дама залилась смехом старой карги, тут же сменившимся приступом затяжного кашля. Я осторожно приблизилась к ним, опасаясь, что тлетворное облако окутает меня, оказав тем самым губительный эффект. Увидев меня, Рэймонд погасил окурок и неторопливо двинулся мне навстречу. На нем были джинсы, сидевшие отвратительно низко на его ягодицах. Когда он повернулся ко мне спиной, я заметила неприятную полоску нижнего белья – жуткого лилового цвета – и покрытую веснушками белую кожу, напомнившую мне шкуру жирафа.
– Привет, Элеанор, – сказал он, зачем-то потирая руками бедра, будто желая избавиться от грязи, – как дела?
К