Все глуше в толще с ростом паутина

      До ощущения неволи безысходной,

      Сужаются в верченье нити длинные

      И восприятия рождают инородные…

      И здесь, сейчас не весть где пропадают,

      Что вместо них безвременные токи,

      И мысли чувств, как в небе птичьи стаи

      Летят, летят из края в край далекий.

      Обрывки пестрые, как бабочки порхают,

      Как конфетти со взрывом из хлопушки,

      С собой несут, без веса будто, к краю,

      Рукой ребенка сломанной игрушкой.

      Снег облаков, размазанные в тучи,

      И нудный шум с одним шипящим звуком,

      А твердь в ногах течет песком зыбучим,

      Спасти сгубить ко мне протянет руку.

      Отчаянье сгустится черным страхом,

      Проникнет в грудь терзанием болючим,

      Чтоб ощущение пропитывалось крахом…

      В небытие спать сбежать на время лучше.

      Не тропы новые мне торить,

      А покружить по старым тропам,

      Там новизну найти в повторе,

      По ним-то мне привычно топать.

      Уйти за круг своих дорожек

      Я припозднился на полвека:

      Или предел достигнут, может,

      Иль притомился, стал калекой.

      Но стропы новые мне торить —

      Одни теперь лишь намеренья.

      Хлебнул с лихвой, наверно, горя,

      Иль накопил изрядно лени.

      Что пережито мной, то ближе,

      А неизвестность вновь пугает,

      Но новизну я в прошлом вижу,

      И жизнь в мечтах моих другая.

      Расшевелить мне старый муравейник,

      По силам ли? И страсти вновь взыграют.

      Но опыт дней, прилипший как репейник,

      Лишает светлой радости стоящего у края.

      Там здравый голос шепчет: осторожней!

      Не доверяй порывам молодости ложным.

      Другой же голос, прежний мой товарищ,

      Твердит: дерзай, и смерть перехитришь…

      Не в унисон поют: не хором, и не в паре.

      Начнет один из них, другой умолкнет лишь.

      Расшевелить желать души осиный улей,

      Спрошу: зачем? Покой прогнать дремотный.

      Но искушенных чувств эмоции уснули,

      И молодой огонь ослаб бесповоротно.

      Что голоса? Расстроенного эха фантазёры,

      Пусть говорят себе в моём воображенье.

      Послушаюсь того, кричит сильней который.

      Влюбленного в мечту, опять меня поженит

      Медовый голос тот, как финишный аккорд,

      Пусть убедит меня, что смерть – не приговор.

      В мечтах свободная покажется вначале,

      Но если принимать, что бег её по кругу

      И есть свобода: она не замечает от печали,

      Что центром притяжения притянутая туго.

      Не кругом замкнутым: вращеньем по спирали

      Она над пройденным летает вновь и вновь,

      Иные грани истины уму бы открывались;

      И лоб морщинился, и вскидывалась бровь.

      Смотренье пристальное душу утомляет,

      Но разум ослепляет эмоций страсти пляска.

      Так с ростом мысль зорче, и выше удаляясь,

      Себе, и неизбежно, мечтой рисует сказки.

      Когда же в поле тяготенья возмутитель

      Проникнет яростным сжигающим огнем,

      Разрушит мир идей, опустошит и бытие,

      Не ночь, так полумрак пригрезится и днем.

      Свободная она – вне времени и места,

      Перенести сознанье может за мгновенье:

      Вчерашний день сегодняшнего вместо.

      Сама же спрячется, и станет просто тенью.

      Уловленной её не ощутишь предметом,

      Ползучею змеёй ужалит болью сердца,

      Но чувства вихрей родит она при этом,

      Чтобы самой в те чувства приодеться.

      Словами здесь неописуемое вывел

      Без