***

      …Маг поёжился. Создавалось впечатление, что кто-то или что-то внимательно осматривает, оценивает, изучает его, как насекомое. Словно сотни глаз сосредоточились на нём одном. Жуткое ощущение. Башня его гротескного замка только называлась башней, на деле же напоминая скорее присевшую в реверансе, причём весьма неуклюже, огромную бабу, поэтому видеть то, что происходило в городе, он не мог. Но и без этого было ясно, что с ним происходит нечто неладное.

      Жители напоминали серые тени, неслышно скользящие по улицам и проулкам. Некоторых можно было угадать по звуку или запаху. Запах скисшей опары – это булочник. Если постукивание, то, возможно, непутёвый сапожник, не торопящийся с выполнением заказа; если звук бьющегося стекла, то мальчишка-посыльный, постоянно роняющий свою ношу, а если злой и раздражённый гул, напоминающий рассерженных ос, то наверняка служанки, идущие к рынку и костерившие деспотичную хозяйку.

      Звуки погромче – возможно, пришло время открывать городские ворота, и горстка призрачных теней вереницей потянется в сторону того, что считалось городским рынком.

      Большинство домов пустовало. Иногда в глубине тёмных окон можно было видеть быстрое, еле уловимое движение, но кто это или что, никого не интересовало. Улицы ничем не отличались друг от друга – одинаково пыльные, серые, заброшенные, словно окутанные вечным туманом. Некоторые заканчивались, толком не начавшись, другие напоминали карандашные наброски, перечёркнутые нервной рукой.

      И всё же жизнь теплилась в этом несчастном городке, словно в насмешку названным Последний… Да-да, именно так, с многозначительным многоточием в конце, словно кто-то сомневался, дать ли название этому городу, а если дать, то какое. Вся эта недосказанность и недодуманность отразилась и на людях, которые призрачными тенями слепо скользили по мостовым, спотыкаясь о грани мятой бумаги, на которой они так толком и не были прописаны.

      Маг в сердцах ругнулся. Сплести бы какое заклинание, но, кроме молний, создать ничего не получалось. А ведь были силы-то колдовские, были! Чуял он их вокруг себя, осязал кончиками пальцев, но сотворить ничего серьёзного не мог. Словно запретил кто, только на поддержание жалкого существования города и хватало.