Откровения Йога. Из тьмы к свету. Дхараадхара Дас
Читать онлайн книгу.
и руководили всеми процессами в камере. Их взгляд упал на меня, как на потенциального повара для них. Естественно, что меня такая роль не устраивала и пытался отстаивать свою независимость, но это никого не интересовало и меня начали бить. Били руками, ногами, тумбочками и ещё чем-то тяжёлым. Я помню, что у меня мелькнула мысль: почему я не вырубаюсь? Ведь когда я сам бил, как-то всё происходило быстрей. Я понял, что если я не соглашусь, то меня убьют или сделают инвалидом и сработал инстинкт самосохранения.
В тюремных условиях питание оставляет желать лучшего и моё вегетарианство растворилось в голоде. Я начал есть сало, курицу и другие мясные продукты, которые изредка могли передавать родители заключённым. Там мне совершенно не казалось, что у мяса есть привкус тухлятины.
В конце лета 1999 года, когда солнце радовало глаза исключительно через решётку, и то что где-то слышен шелест листьев и пение птиц, можно было понять только по верхушкам деревьев, зеленеющих где-то вдалеке за забором, к нам в камеру завели двух цыган, которые сказали, что хотят сидеть вместе с нами. Это было довольно странно, так как цыгане обычно сидят в отдельных камерах. Наши подозрения вскоре оправдались. Один из цыган помочился в кружку, а другой достал нож и вместе они заявили, что сейчас заберут все вещи которые им понравятся и уйдут. Для не посвящённых читателей добавлю, что по тюремным понятиям, если, моча заключённого попадёт на другого заключённого, то тот становится опущенным, то есть он падает в самый низ тюремной иерархической лестницы и подняться он уже никогда не сможет. Поэтому к этим ребятам подходить было опасно. К счастью, или не счастью, у нас в камере сидел один опущенный, который схватив простыню самоотверженно бросился на цыган. Моча разлилась, а нож никого не пугал и вся камера, дружно бросилась бить цыганят. Били долго и всем что попало под руку. В свалке и мне по голове прилетела тумбочка, назначавшаяся дерзкому цыгану. Закончилась бойня только тогда, когда в камеру ворвался тюремный спецназ и бить начали всех, профессионально, дубинками и ногами, до самого карцера.
Карцер собой представлял бетонную коробку, три метра на два, по середине бетонные пеньки, что бы заключённый не мог ходить, железная кровать с деревянными досками, пристёгивалась к стенке, что бы заключённый не мог днём сидеть. Там мне предстояло провести десять суток.
Свобода
На третий день, когда тело начало переставать ныть от побоев надзирателей, а в сознание начало появляться признаки умопомешательства, дверь распахнулась и властный голос приказал:
– На выход!
Уставший и подавленный, я с радостью повиновался.
«Простили», – первое что подумал я.
Когда меня вели по коридорам, и одну за другой открывали двери, выдали вещи которые забрали при аресте, я не понимал что происходит. Когда я подписывал какие-то бумаги, мне начало казаться это странным,