Пятый легион Жаворонка. Юлия Чернова
Читать онлайн книгу.
верность возлюбленному, а рабыня уговаривает ее соблазниться подарками богатых поклонников.
Панторпа подавала реплики и за госпожу, и за служанку, а Парис, в роли влюбленного, исходил то яростью, то нежностью, смотря по тому, чьи речи слышал.
С первых же слов стало ясно, что сколь ни бездарно проявила себя Панторпа в трагедии, в комедии ей не найти равных. Ее служанка говорила на сто голосов: и попрекала, и улещала, переходила от соловьиного пения к львиному рыку, кудахтала встревоженной наседкой, казалось, устоять перед ее натиском было невозможно. Но трогательно-беспомощная героиня устояла. Она не обращала внимания на эти атаки, занятая делом необыкновенной важности: украшала себя к приходу возлюбленного. Требовала то белил, то румян, и служанка подавала – с неизменными уверениями, мол, ни за что не даст, госпожа и без того хороша.
Сцена все набирала и набирала темп, чем больше блеска являл Парис, тем вдохновеннее играла Панторпа – словно зеркало отражало солнечные лучи.
Актеры сохраняли полнейшую серьезность, зато зрители, не исключая язвительного Марциала и строгого Гая Элия, не могли удержаться от смеха. Парис то умилялся, то негодовал. Нежный лепет сменялся яростными угрозами, угрозы оборачивались любовными признаниями. Одно состояние так стремительно переходило в другое, что и хозяйка, и гости хохотали до слез. Вдобавок, актеры сумели сделать самое трудное: они сыграли любовь. Зрители готовы были поклясться, что забавные и трогательные герои всю жизнь проживут душа в душу. Сцена кончилась под гром аплодисментов. Парис учтиво наклонил голову. Панторпа взглянула на него и ответила на похвалы столь же величаво, вызвав новый взрыв смеха и рукоплесканий.
Возвращаясь на свое место, актер вновь коротко взглянул на префекта. И опять Фуск не разгадал этого взгляда.
Гай Элий, беспечно улыбнувшись, сказал:
– Если бы в обязанности претора входило устраивать такие и только такие зрелища, мне было бы трудно расстаться с должностью.
Виния Руфина, одновременно удивленная и торжествующая, воскликнула:
– О, Гай, это высшая похвала.
– На днях я посмотрел представление, устроенное Латином, – продолжал Гай Элий.
– Латин! – произнес Парис непередаваемым тоном.
– Сознаюсь, зрелища безвкуснее не доводилось видеть со времен Нерона. Давали «Геркулеса на Эте».
– Латин в роли Геркулеса?! – ужаснулась Виния. – Этот маленький, чернявый, кривляющийся сатир!
– Это еще можно было бы стерпеть, – перебил Элий. – Даже Тимелу можно было вынести в роли Деяниры.
– Конечно, – ввернула сестра, – могла ли супруга Латина остаться в тени?
– Так мало этого, им вздумалось воочию показать героя, всходящего на костер. Долго жгли чучело, да еще шевелили палками, чтобы больше было похоже на агонию умирающего. Зрелище тошнотворное. А запах… Вонь, клянусь, достигла верхних рядов амфитеатра. Пришлось провести остаток дня в бане – и волосы