Ожидание коз. Рассказы. Галина Щекина
Читать онлайн книгу.
она умерла».
Я опаздывала на работу, мне надо было отвезти домой сумку с картошкой, да еще этот автобус. Я метнулась туда-сюда, вспоминая, какие маршруты есть поблизости. Кое-как добрела, стиснув зубы, до остановки, забралась в троллейбус. Мне даже уступили место.
На передней площадке, где стояла кондукторша, послышался в гомоне мелодичный знакомый смех. Он напомнил мне только одного человека, женщину, непостижимую, таинственную, и напомнил именно в тот момент, когда я о ней вспомнила. Я передала денежку на билет и уставилась в окно, борясь с немым внутренним плачем, – пыталась вспомнить, что же там было, в первой книге «Агни-Йоги». Там шла речь об инаком сознании, о вечном шелесте духовных садов, о том неуловимом и нематериальном, которое есть главная цель жизни.
– Вот билетик, передайте обратно, – жизнерадостно молвила женщина, обернувшись на просьбу и протягивая мне руку с зеленым билетным листочком. Круглое ее лицо розово сияло среди кудрявой копны волос. Бархатное синее пальто, сборчатое, в атласных шнурах, таило в складках растаявший снег. Темные глаза улыбались сквозь очки кареглазо и таинственно. Уна! Это она передала мне от кондуктора требуемый билет и тут же отвернулась. Я взяла листочек, смяла дрожащими пальцами. Она не узнала меня. Я слишком состарилась за эти годы, наверно, я стала возрастом похожа на ее мать, которая сидела в ее альбоме в таком же бархатном одеянии… А может, там сидела не мать, а она сама? Я не знала, сказать ли ей, признаться или промолчать. Если бы я сказала, она тотчас припомнила бы мне, как отговаривала меня. А я ведь все равно вышла замуж за своего длинноволосого мальчика, он теперь тоже седой, с диссертацией не вышло ничего, тянет лямку на телевидении.
Но почему я должна оправдываться? И перед кем? Я сделала так, как хотела, мне никто был не указ, я даже упрекнуть себя не могу, что у меня что-то не сбылось. Вот еще!
Мой мальчик больше не любит меня, да я, честно говоря, и не вспоминаю об этом. Прихожу с работы, включаю кастрюли и телевизор погромче, чищу картошку, печатаю на машинке, отвечаю на телефон, расстреливающий меня пулеметными очередями. Конечно, я изменилась, вот и стекляшка напомнила об этом, но это все правильно…
У меня есть дело жизни, есть дети – пусть они не любят меня, но я люблю их, меня на земле держит немало людей, которые оценили меня наконец. И они могут это подтвердить, заступиться… Заступиться, уступить, точно я бабка… Мне уступили место, а Уна, подозрительно молодая, – может, это ее дочь? – да полно, нет у нее никакой дочери, быть не может! – стояла у поручней, ее обнимал за плечи интересный мужчина. Есть такие мужчины, чем старше, тем прекрасней – весь седой, брови черные, чуть полноватый, хитрые глаза, что-то говорит ей на ухо, она мелодично смеется, отряхивая цветы и свою бархатную шубу от снега. Никаких при ней сумок, только вот эти сиреневые зимние хризантемки в хрустящем кульке. Да и вообще, есть ли у нее заботы в жизни, кроме самой себя?
Я живу не только для себя. Моя совесть чиста…