«У бурных чувств – неистовый конец" —

      Мне это классик рассказал, невежде,

      И отравил волшебною надеждой

      на сладкий сон и царственный венец.

      К тщеславию взывая моему,

      Он сладостно нашептывал на ухо

      о той любви, чей свет рассеет тьму,

      И смерть равнял с беззубою старухой.

      Мой тонкий слух, сумев очаровать

      метафоричностью своих суждений,

      Он подсказал мне записать в тетрадь

      сюжеты из забытых сновидений.

      Я отключаю все телефоны,

      стираю лишние номера —

      Пора!

      Я разрушаю иллюзионы

      и сочиняю свои законы. Это моя игра!

      Первый и главный: дружи только с теми, с кем хочется.

      Ты не помойка для чьих-то нелепых нужд.

      Лучше Свое Частное Одиночество,

      Чем миллион Чужих Коллективных Дружб.

      Закон номер два – чаще бывай с любимыми.

      Просто разбей броню, выходи на свет,

      Все расстояния станут преодолимыми,

      Если сомнениям громко сказать: " Нет!"

      Третий закон: наплюй на чужое мнение,

      Тех, кто боится все начинать с нуля.

      Разве так важно всеобщее одобрение?

      В тридцать пора уже полюбить себя.

      В тридцать пора любить себя до беспамятства,

      И потому, четвертый твой постулат:

      К черту всех критиканов и их злопамятство —

      Будь себе цезарь, будь сам себе римский Сенат.

      Пятый закон: не думай в прошедшем времени.

      То, что случилось раньше – уже мертво,

      Лучше сними доспех, откажись от бремени,

      Ты не такое уж слабое существо,

      Чтоб за собою всюду таскать оружие

      И потому, родная, шестой закон:

      Лучше давай вот, улыбкой обезоруживай,

      Не заводи испорченный патефон.

      И наконец, совет: перестань сутулиться

      и суетиться, как бешеная коза —

      Выруби интернет и иди на улицу…

      Мир ведь огромный —

      Шире открой глаза.

      Я люблю посеревший Питер,

      И дождливую рябь Невы,

      И, укутавшись в старый свитер

      под ногами месить листвы

      грязно-жёлтый, опавший ворох,

      В зазеркалье смотреться луж,

      И повыше поднявши ворот,

      поправлять потёкшую тушь.

      На Некрасова, в нашем баре

      Я люблю говорить с тобой,

      Как в каком-нибудь Занзибаре —

      Днем и ночью морской прибой