Двадцатый век Натальи Храмцовой. Геннадий Алесандрович Дёмочкин
Читать онлайн книгу.
Наталья Сергеевна – А.С. Бутурлину в Подмосковье.
(…) За осень прочитала несколько хороших книг, – главным образом, мемуаров. Недавно шли косяком великолепные передачи и фильмы («Тень», «В четверг и больше никогда» с О. Далем, Смоктуновским, молодыми Ниловой и А. Вертинской, с дивным Гердтом). И передачи, посвящённые З.Е. Гердту – такая радость! И грусть… Прекрасное, любимое, высокое так хрупко. То же переживание-восхищение, тревога и печаль – когда видишь Д.С. Лихачёва или Булата Окуджаву.
Книги, TV (опять вспоминаю Радзинского!), домашняя круговерть помогают на время заслониться от всяческого безобразия в верхах (…)
Не буду. Не могу о том, что Эрмитаж не топят, что учёные и писатели бегут, библиотеки гибнут, а театры продаются. Никому не нужны Слово, Эрмитаж, библиотеки, театры, Лихачёв и Гердт – ни на верхах, ни быдлу внизу. Одним нужны шантаны, казино и «похабель» эстрады (это о ней так Г. Вишневская выражается), другим – жратва, шмотки и сериалы.
А мне страшно, бывший музейщик, я знаю, что может быть с картинами, перезимовавшими в сырости и холоде. С книгами, впрочем, тоже (…)
– В июне 1918-го отец с Марусей приехали из Москвы в Симбирск. Жалею, что этого его стихотворения не знаю полностью. Уж очень хороша характеристика города:
…Будет слякоть, будет грязь,
И по улицам Симбирска
Я пойду, не торопясь…
Вся характеристика провинциального города: никуда торопиться не надо. И слякоть, и грязь, и никакая революция не спасает. (Кстати, папа никогда не стеснялся своей провинциальности, он её даже всячески подчёркивал).
Это город очень неторопливый. Иногда это меня поражает в жителях. Бабушки у дома активно обсуждают, выносить Ленина из Мавзолея или не выносить. Пьяница дядя Юра стоит, курит. Долго молчит, потом говорит: «Ня тронь – ляж-и-ит»…
Ну блеск! И это очень по-ульяновски.
В этом городе очень неторопливый ритм жизни. Некоторое время я жила в Суздале. Вроде религиозный небольшой городок, но там жизнь была более интенсивна, чем в Ульяновске.
Сейчас и у нас привыкают к новому ритму жизни, больше суетятся. К сожалению, при этом многое утрачивают. Потому что мыслей у симбирян всегда было не густо. И те, которые шевелились, они, медленно развиваясь, приходили к какому-то логическому концу. Сейчас, по-моему, никто ни к какому логическому концу в мыслях не приходит.
Когда папа приехал в Симбирск, тут поэтов было довольно много. Здесь был явно талантливый молодой поэт Андрей Розов. Его, конечно же, посадили, он был анархист.
Сам папа стихи писал, по-моему, очень слабые, хотя понимал в них толк и знал много наизусть. Не мог писать экспромты, хотя поэты тогда это любили – развлечение такое поэтическое. Папа говорил, что из мастеров экспромтов лучше всех был такой Пётр Бунаков, пьяница жуткий, он к нам несколько раз приходил (он потом переехал в Самару).
Папе за остроумие они разрешали только задавать темы для экспромтов. Был здесь партийный деятель, имевший какое-то отношение к литературе – Алексеев – какой-то очень нелепой наружности. (В чём состояла «нелепость наружности» отец мне описать не смог).
И вот папа задаёт тему: «Как был создан Алексеев?» Бунаков, едва дослушав