Провидец Энгельгардт. Михаил Антонов
Читать онлайн книгу.
рода контракт с местными кулаками: кулак выплачивает недоимки за крестьян, а чиновники предоставляют ему право бесконтрольно собирать потом крестьянские долги либо личным трудом должников, либо их будущим урожаем. (Что-то напоминающее историю с винными откупами. – М.А.)
Мне тут недавно высказывали, мол, крестьянин добровольно ведь брал в долг у кулака. Так вот вам эта добровольность: или падай в ноги кулаку, или давай задаром тёлку или жеребчика, да заголяй спину под розги.
Сегодня также часто удивляются, мол, ну взял у кулака разок в долг, так после отдачи свободен, где кабала? Наумов подробно поясняет, почему из такой долговой кабалы было так трудно освободиться, что она иногда становилась пожизненной. «Допустим, что у него благодарный урожай, который при других обстоятельствах мог бы поправить его хозяйство продажею избытка хлеба в посторонние руки по существующим на него ценам. Но внесший за него подать крестьянин не допустит его до этой продажи и, по цене, всегда самовольно назначаемой, заберёт хлеб в свою пользу, в выплату долга. Допустим, что бедняк избытком хлеба уплатил весь долг ему; но наступает новый сбор податей – и у него снова нет средств внести их, так как весь его заработок употреблён на выплату старого долга, и снова поневоле он прибегает к помощи своего благодетеля…»
Более того, Наумов упоминает продажу должников в работу на приисках, рыбном промысле. Почти рабство.
Подытоживая свои наблюдения, писатель делает вывод, что кулацкий промысел – зло, разъедающее экономическое благосостояние народа и его нравственность.
Непроизводительный доход с кулацкого капитала таким образом тормозил развитие хозяйства, – зачем улучшать агротехнику, внедрять новое, если к услугам кулака толпа бесплатной рабочей силы?
Процесс развития кулачества от его зарождения до его ликвидации, как класса, изучил историк Борис Юлин. В его рассказе[1] кулак, начинавший свою карьеру путь как ростовщик, закончил её как главарь организованной преступной группировки, состоявшей из подкулачников.
Книга Энгельгардта, подцензурная, тем не менее, ясно говорила о том, что данный царский и помещичий строй обречён и падёт в недалеком будущем. Но это не означало, что крестьяне выступали против монархии, за республику и пр. Они желали установления строя народной монархии, хотя вряд ли кто-нибудь из них смог бы изложить, как он будет выглядеть.
Глава 8. Хозяин и хозяйство
Размышляя над картинами всеобщего разорения пореформенной российской деревни, А.И. Энгельгардт пришёл к выводу, что ни система помещичьего землевладения, ни фермерство, ни царство кулаков, не говоря уж об арендаторах и лакеях, не имеют будущего. Но мало раскритиковать все существующие системы землепользования, надо показать, что же должно прийти им на смену. Читателям казалось: кто же сделает это лучше Энгельгардта, который добился процветания своего имения? Так каким же должно быть идеальное, по его представлениям,