Зайдя в комнату, Марк перепугался до чёртиков – наставница лежала на своей кровати, а её эмоционального присутствия он не чувствовал. Он одним движением вскарабкался наверх.

      Её глаза были закрыты. Правой рукой она сжимала тот самый хрустальный шарик, что всегда носила на шее под одеждой. С замирающим сердцем Марк схватил свой директон, поднёс экраном к её губам – появился едва видный запотевший след. Протянул руки к точкам пульса на шее, с трудом нащупал редкое, слабое, словно в летаргическом сне, биение. Принялся искать её по эмоционалу – безрезультатно. Будто в комнате находилось только тело, а сознание было где-то в другом месте.

      Он снова потянулся к директону, лихорадочно размышляя, нужно ли звонить куратору, но тут наткнулся взглядом на бумажку, что лежала рядом с ней на подушке. Там крупными печатными буквами значилось: «Всё нормально, скоро буду». Марк открыл рот. И как, скажите на милость, это понимать?

      Минут пять он беспокойно ходил по комнате, переставляя от нечего делать безделушки на полках, когда ощутил, наконец, что она вернулась. Через несколько секунд послышался её резкий вдох.

      – Ты чего так рано? – спросила она, перегибаясь через бортик и заправляя шнурок с амулетом под футболку.

      – Это что за фигня была? – возмутился он.

      – Неважно, – она спрыгнула вниз. Марк отметил, что её движения были какие-то неверные, словно у неё сильно кружилась голова. – Ты что, испугался? – подняла брови она, поймав его лихорадочный взгляд.

      – Как ты это сделала? – Марк слегка успокоился, теперь ему стало жутко интересно. – И зачем?

      – Не твоё дело, – отмахнулась она.

      – Но… это же ноттика, – тупо пробормотал он. – Тебя здесь не было.

      Она уставилась на него. Глаза сузились, и было видно, как она что-то обдумывает.

      – Нет, это не ноттика. Слушай, давай закроем тему. Такие вещи вообще-то запрещены. Не болтай никому.

      Он мрачно кивнул.