– Не правда ли, гениально, коллега? – обратился он к Дику.

      Дик не знал, что ответить, да и не хотел напрягать по этому поводу мозги, не любил поэзию. Она очень редко бывает удачной и обычно плохо влияет на его пищеварение. Поэтому авторитетно ляпнул:

      – Херня.

      Поэт опешил и, качаясь, искал ответ, но ничего достойного в его лексиконе не нашлось.

      – Вы, уважаемый, хотели сказать «хорей»?

      – Нет, – невозмутимо ответил Дик.

      – Хам, – процедил сквозь зубы поэт, подчёркнуто медленно надевая очки. – Так, так, так, ага, да я вижу, сударь, вы новичок тут и, видимо, ещё оптимист!

      – Я не хотел вас обидеть, господин Даун.

      – Даун?! Я – Мак, Макдаун! – прокричал он на весь вулкан и перешёл на зловещее шипение, закрыв глаза. – Видите ли, любезный, я знаю, что «Макдаун» звучит легкомысленно, и даже понимаю вас, ваше ничтожество. И смею вас заверить, что меня невозможно обидеть невежеством. Нубист? – неожиданно переключился он на Регги. Она кивнула.

      – Извините, не понял, – искренне ответил Дик.

      – Новичок ты тут, – Мак с сожалением смотрел на Дика, изогнув шею, обнюхал его и закрыл рукой нос. – Узнаю знаменитый вританский аромат, господин новичок. Надеюсь, вы знакомы с Николаем Васильевичем?

      – Нет.

      – Тогда у вас все впереди и я с удовольствием, с очень большим удовольствием еще раз побеседую с вами чуть позже, когда ваш зад будет дымиться. Да-а, как молоды мы были, как молоды мы были,– противно пропел он.– Прекрасно пока выглядите, господин нубист.

      – Я действительно не хотел вас обидеть.

      – А вы и не обидели меня, просто разбудили, потешный малый. Иди потей дальше, – он кивнул на жерло. Да! – встрепенулся он. – Вспомнил, что я добрый, и дам совет, – он обнял Дика одной рукой и показал другой вдаль. – Если хочешь чего-либо достичь, иди и иди, невзирая ни на что, смотря на цель. Но при этом надо видеть то, что под ногами – на всякий случай, – и театрально опустил глаза вниз.

      Дик сделал то же. Там была кровью накапана черта и надпись «Обратного пути нет».

      Когда ошарашенный Дик поднял голову, поэт уже вразвалочку гордо удалялся, бормоча:

      – Какая приятная неожиданность, есть ещё глупее меня. Васильича не знает. Сам ты даун. Я – Мак, Макдаун, знаменитый…

      Желания пересекать черту у Дика не было. Ситуация становилась критической, итог был неизвестен. Он решил тянуть время.

      – Зачем она? – показал он на губную помаду. – Вы же не красите губы?

      – Красим, но не