Первое лицо. Ричард Флэнаган
Читать онлайн книгу.
наполняет свой день и всю свою жизнь целой вселенной глупостей, пока к нему не придет единственная реальность, смерть, чтобы положить конец этой чепухе. Теперь я завидую тем, у кого нашли то или иное смертельное заболевание. В минуты же, когда настроен оптимистично, я молюсь об онкологии.
Пойду пройдусь, сказал я.
Битумное дорожное покрытие, черное, сверкающее чистотой, напоминало кухонную столешницу в роскошных апартаментах; бордюры, по-прежнему светло-серые, слегка припорошила свежая цементная пыль, а гальванизированная ливневка светилась серебристым перламутром. После объяснений Джина Пейли, данных при нашей первой встрече, я понимал, что на этих улицах все указывает на процветание страны, что, невзирая на экономический спад, невзирая на ставки по кредитам, нация растет, ну или, во всяком случае, экономика идет на поправку. Экономика обсуждалась повсеместно, она стала подобна Христу Спасителю – люди верили в экономику, как прежде верили в политику, а до этого – в Бога; во время перекуров самые доверчивые обсуждали даже J-кривые и плавающий курс обмена, будто эти слова как-то объясняли их личности и судьбы. Но я, остановившись на перекрестке (и размышляя, не закурить ли мне снова – всего лишь до окончания работы над книгой), осознавал единственную кривую – растущую кривую распоротой кожи на моей правой кроссовке «Адидас Вена». Вокруг раскинулся океан примерно одинаковых улиц, лабиринт, однообразный до такой степени, что я на миг запутался и не сразу сообразил, как вернуться в издательство, которое в итоге оказалось всего в двухстах метрах позади. Я осторожно похромал обратно, продлевая жизнь своей обуви, и попросил у Рэя закурить.
Жесть, сказал Рэй, да тебе сначала нужно заменить тазобедренный сустав, а уж потом брать папироску.
Он наблюдал за игрой в уличный футбол. Рабочий в ковбойской шляпе, получив мяч, останавливался, выпрямлялся, сгибался, подтягивал носки, вспарывал гравий и с торжественным видом давал пас приятелю, а потом бегал вокруг него небольшими кругами, победно потрясая в воздухе пальцем.
Жесть? – переспросил я.
Дерьмо, с расстановкой произнес Рэй. У него была способность произносить одно-единственное бессмысленное слово с загадочной авторитетностью, достойной нобелевского лауреата, излагающего теорию струн.
Что?
Да все, дружище.
Что «все»?
Все, повторил он.
Я понятия не имел, о чем он, но мне вообще редко удавалось его понять.
Сам знаешь, дружище, сказал Рэй, подаваясь ко мне.
Теперь он улыбался, скручивая мне папиросу из своего табака «Чемпион Руби» и глядя сквозь меня, как будто после очередной победы в пьяной драке.
Как пить дать знаешь. Рэй подмигнул.
Протянув самокрутку, он приблизился ко мне едва ли не вплотную – мы чуть не столкнулись лбами. А потом украдкой огляделся и прошипел:
Ему втемяшилось, что его хотят убить.
Мертвым хочется поговорить. О простом, о повседневном. Ночами