Путешествия. Заметки о российских городах и весях, а также о дальних странах. Назим Низамович Шихвердиев
Читать онлайн книгу.
куски породы достигают 130 сантиметров. Затем ее предварительно дробят до размеров около 30 сантиметров, а уже на самой перерабатывающей «мельнице» продолжают дробление до 3 сантиметров. Потом эта раздробленная масса движется по ленте конвейера, освещаемой специальными люминесцентными источниками света. Как только свет падает на алмаз и, отражаясь от его граней, попадает на регистратор датчика, выстреливает своеобразная воздушная «пушка», выбивая алмаз из породы в специальные ловушки. При этом слышен легкий щелчок. Надо сказать, что щелчки следуют непрерывно, один за другим.
Все абсолютно автоматизировано, везде чистота такая, что можно ходить в носках и не запачкаться. И все абсолютно под жестким контролем. Персонала очень немного. Работают вахтенным методом по две недели. Живут в специальных модулях по два человека в комнате. Питаются здесь же, в круглосуточно работающей столовой. Питание за свой счет, но цены на еду смешные. И абсолютно никакого алкоголя под угрозой немедленного увольнения. А за работу там держатся все.
Этот рудник был запущен в 2014 году, и к 2027 году запасы в нем иссякнут. Поэтому продолжаются геолого-разведочные работы. Признаки возможного наличия алмазов обнаружены в 150 местах, но реально разработаны пока шесть трубок. На разработку одной виденной нами трубки ушло 1100 миллионов долларов. Но расходы полностью окупятся за семь с половиной лет. Все добытые алмазы отправляются в Гохран, находящийся в Москве. Там производится их оценка. После уплаты налога, составляющего 18 % от суммы оценки, извлеченные из недр земли алмазы становятся собственностью добывающего предприятия и могут быть реализованы как угодно и по любой цене. Архангельские алмазы обычно дальше везут в Бельгию, которая является одним из главных производителей бриллиантов в Европе.
Вот такой у нас русский Север.
Астрахань
Возможно, это самый запущенный город в европейской части России. Когда-то, во времена Советского Союза, на меня такое впечатление произвел небольшой городок Черняховск в Калининградской области. Когда в него попадаешь, складывается впечатление, что если, например, от покосившегося забора (а там все заборы были покосившимися) отвалится штакетина, то она может лежать на одном месте веками, пока не превратится в прах.
Примерно то же я ощутил и в Астрахани. Астрахань не затронула Вторая мировая война. Немцы до нее не дошли. Возможно, поэтому на новое строительство денег не давали – было множество разрушенных войной городов. Вот и сохранилась Астрахань со своей старой провинциальностью до наших дней. Мы жили в суперсовременном отеле, а прямо напротив стояли разваливающиеся допотопные домишки. И так везде, на каждом шагу. Какое-то абсурдное чередование небольшого количества современных зданий с массивами старых ветхих домов, сараев и каких-то других сооружений. Такое ощущение, что у городских властей нет никакой объединяющей градостроительной идеи. Когда-то по радио я услышал, что в Астрахани то и