Капитан Рябинцев ошибся, когда сказал, что все десантники погибли. Не все. Из засыпанных стрелковых ячеек, из воронок, из прочих укромных мест выбираются легко раненые. Поняв, что все закончилось, большинство уцелевших безучастно сидят на своих позициях, курят, у кого оставался табак. Некоторые, наиболее сильные, отыскивают своих товарищей, тяжело раненных или убитых.

      КП полковника Родимцева завален рухнувшим деревом и засыпан землей. Из-под дерева вылезает Родимцев, трясет головой, смотрит на разбитый немецкий танк, замерший в трех метрах от окопа.

      – Эй, сынок, ты живой, – он толкает почти полностью засыпанное землей тело.

      Лежащий шевелится, стряхивает землю, садится, озираясь по сторонам.

      – Ну, чего? – спрашивает Родимцев, – Ты меня слышишь? Не слышишь? Контузило. Ничего сынок, главное, жив, – и смотрит на стоящих неподалеку танкистов, – Эй, братцы, покурить не найдется?

      Ему свертывают самокрутку, полковник садится на ствол дерева и с наслаждением закуривает, поглядывая по сторонам.

      18 часов 05 минут. Лондон

      На посадку заходит «Летающая крепость» – тяжелый четырехмоторный американский бомбардировщик. Он садится, выруливает к зданиям аэропорта. Моторы замолкают. Из люка выбирается личный представитель президента США Гарри Хопкинс. С группой сопровождающих его лиц он подходит к машинам, и они на полной скорости едут на Даунинг-стрит, в резиденцию премьер-министра.

      В кабинете Черчилль и Хопкинс, наедине.

      – Президент желает, чтобы мы обсудили сложившуюся в Европе ситуацию как можно быстрее, – говорит Хопкинс, – Поэтому я прямо с самолета к вам, хотя, надо сказать, перелет через океан был достаточно утомительным.

      – Я ценю эту жертву с вашей стороны, – склоняет голову Черчилль, не выпуская изо рта сигары, – Но положение действительно таково,