Алхимия. Руководство по изготовлению философского камня. Николас Фламель
Читать онлайн книгу.
уступающая позиции теплу и сухости. Мужчина и женщина изображены по большей части в оранжевом цвете. Это означает, что наши тела (или наше тело, которое мудрецы называют Ребис[79]) еще не проварились достаточно и что влажность, от которой происходит черный, синий, а затем лазурный цвета, побеждена сухостью еще только наполовину.
«Сад философов». Splendor Solis.
Автор неизвестен. Ок. 1532–1535 г.
Сад Философов отделен некрепким деревянным забором от остального мира (задний план).
Профан (в черных одеждах и босой), поставив лестницу, пытается сорвать Плоды Знания с увенчанного короной Мирового Дерева Матери Природы, земного воплощения Мировой Души
Когда сухость доминирует, все становится белым; когда же она бьется с влажностью и силы их равны, мы наблюдаем описанные цвета. Философы называют ингредиенты во время этой операции Нумус, Этелия, Арена, Боритис, Корсуфль, Камбар, Альбар, Аэрис, Дуенех, Рандерик, Кукуль, Табитрис, Эбисемет, Иксир[80] и так далее, по причине того, что здесь начинается побеление.
Вокруг женской фигуры расположена белая лента с надписью, чтобы показать, что Ребис начинает белеть именно таким образом – от краев к центру в виде белого кольца. Философская лестница[81] гласит: «Первичным признаком совершенной белизны называют появление узкого кольца по краям сосуда вокруг материи, напоминающего ореол волос вокруг головы, лимонного цвета».
На лентах написано: «Человек идет к Суду Божьему» (Homo veniet ad judicium Dei), и на ленте у женщины: «Этот день будет поистине страшен» (Vere illa dies terribilis еrit). Это не цитаты из Святого Писания, а просто высказывания, говорящие в теологическом смысле о будущем воскрешении. Я также привел их, чтобы поспособствовать тем, кто рассматривает только лишь внешнее и очевидное, делая упор на интерпретации, связанной с Воскрешением. В то же время они могут послужить тем, кто собирает воедино аллегории Учения, обретая глаза Линкея[82], чтобы проникать в глубины видимых объектов. Итак, «Человек идет к Суду Божьему, и этот день будет поистине страшен». Это как если бы я сказал: «Надо, чтобы материя приобрела цвет совершенства, дабы предстать пред судом и очиститься от черноты и грязи, а также стать духовной и белой». Несомненно, день этот будет ужасен, как об этом сказано в аллегории Арислея[83]: «Ужас держит нас в темнице на протяжении восьмидесяти дней в темных Волнах, в сильнейшую летнюю жару и среди опасностей Моря. Все те, чьи вещи должны вначале пройти пред нашим Царем, обладают способностью белеть, проходя от смерти к жизни, чтобы затем победить всех врагов». Чтобы еще лучше объяснить тебе Альбификацию[84], которая является самым трудным из всего, поскольку вплоть до этого момента ты мог ошибаться на каждом шагу, но отныне уже не ошибешься, если только не разобьешь свой сосуд[85], я изобразил следующую фигуру:
Глава 5
Фигура человека, похожего на святого
Ребис (rebis) – алхимический термин, дословно означающий «двойная вещь» (от
В латинском варианте numus, ethelia, arena, boritis, Corsufle, Cambar, Albar, Aeris, Duenech, Randeric, Kukul, Thabitris, Ebisemeth, Ixir – в данном случае различные термины для описания черноты, зелени, белизны, желтизны и красноты.
Имеется в виду анонимный алхимический трактат scala Philosophorum; первая книжная версия появилась в составе антологии De Alchimia opuscula complura veterum philosophorum. Frankfurt, 1550.
Линкей (lynceus, в написании Фламеля – lyncee), сын Афарея из Мессены – греческий герой, знаменитый своим острым зрением; участник Каледонской охоты и похода аргонавтов.
Ариелей (arisleus) – легендарный греческий алхимик. Очевидно, имеется в виду Aenigmata ex visione Arislei (см.: Auriferae artis, quam chemiam vocant, antiquissimi authores, sive Turba Philosophorum. Basle, 1572).
Побеление, то есть достижение стадии albedo, упомянутой выше.
Фламель говорит это не ради красного словца – известны случаи, когда на последней стадии работы сосуд лопался, и все приходилось начинать сначала; но иногда на это уже не хватало отпущенного времени жизни, как произошло с учеником Фулканелли французским алхимиком Эженом Канселье (Eugene Canseliet, 1899–1982).