«Все, подпишу я эти чертовы документы. А то Михалыч в следующий раз такую работу даст, что можно и родить тут же, в подсобке, − женщина не спеша, переваливаясь, подходила к автобусной остановке. − Ох, быстрее бы Егорка появился», − Семеновна понимала, что легче, конечно, не будет с рождением сына, может даже труднее, но будет пройден определенный этап. И младенец − это уже человек, у него даже документ будет и разномастным чиновникам с этим придется считаться.

      Семеновна, как ни странно, не злилась на Михалыча. Как не крути, она у него уже проработала несколько лет, и он был не самый худший хозяин, хоть и не русский. Да часто русские хозяева оказывались намного хуже пришлых иноземцев. Да и с домом именно Михалыч ей помог. Конечно, помог с перспективой своей выгоды, ну а кто сейчас помогает за просто так? Он помог, теперь ты окажи ему услугу. Только так. Ты мне, я тебе. Это Семеновна уже давно усвоила. Усвоила и то, что часто выходит только «я тебе». Нет, не обижалась Семеновна на нерусского Михалыча.

      Автобус подошел быстро, женщина его почти не ждала. А уже через час Семеновна подходила к своему дому, точнее дому ее покойного Егора Васильевича, так и не ставшего ее мужем. Скрип открываемой калитки слился с визгом тормозов за спиной. Женщина не успела даже оглянуться, как чьи-то сильные руки схватили ее за плечи и втолкнули в ею же открытую калитку.

      – Что, сука, так ты на добро отвечаешь? − держа Семеновну за плечи, перед ней стоял молодой парень с черными как смоль волосами, густой черной щетиной на лице. − Тебе помогли, оставили здесь жить. Где бы ты сейчас была со своим пузом, если бы тебе не помогли? Уже в какой-нибудь канаве б сдохла!

      – А может так и лучше? Может исправим ошибку? − рядом с первым парнем, цедя слова, стоял второй, такой же черноволосый, только гладко выбритый.

      – Если счас же не подпишет, то так и сделаем, − держащий ее за плечи парень ухмыльнулся.

      Его напарник вытащил из портфеля какие-то белые листки бумаги.

      – А перед этим чуть поиграемся, правда живот мешать будет, − держа листки в одной руке, он второй грубо провел по ее животу.

      Женщина испуганно отпрянула.

      – Ничего, пусть ее отродью больно будет. С этими русскими так и надо поступать, как они с нами. А ну подписывай, сука!

      Еще секунду назад Семеновна готова была даже не читая подписать все, что от нее требовали. Но вот это «отродье», сорвавшееся с губ черноволосого, словно переклинило ее. Все недовольство на свою неустроенность, на свои унижения и обиды разом всколыхнулось в ней и плеснуло наружу:

      – Как мы с вами поступаем? Вы приезжаете к нам нищие, а уже через пару лет покупаете себе здесь квартиры и разъезжаете на дорогих тачках! − Таня Кузнецова вдруг подумала, что из девяти ее «принцев» семеро были вот такие же, как эти двое − наглые, с иссиня-черными волосами и с жесткой черной щетиной. − Ненавижу вас, черномазые!

      Двое смотрели на беснующуюся перед ними русскую женщину и ухмылялись.

      В летнем вечернем небе издалека, вкрадчиво разлилась тихая