Место аварии было оцеплено. Заградительная лента окольцовывала бронемашину и дыру в дорожном заграждении. Активно работала оперативная группа, пытаясь восстановить картину произошедшего. Транспорт двигался по одной полосе.

      «Ауди» мягко затормозила возле заградительной ленты, Громов и Малахов выбрались из салона.

      Перед ними возник подтянутый, с неприметной внешностью мужчина средних лет.

      – Здравия желаю, Эдуард Евгеньевич. Ребят увезли в реанимацию. Машину пока не эвакуировали – как вы и просили.

      Громов кивнул, задумчиво глядя по сторонам.

      – В реанимацию? Все настолько плохо?

      Мужчина неопределенно дернул плечом.

      – Оба без сознания. Множественные переломы и ушибы.

      – Табельное при них?

      – При них.

      – Хоть это – слава богу, – вздохнул генерал. – На чем он уехал отсюда?

      Его подчиненный кивнул на парня лет двадцати пяти, который что-то объяснял оперативникам, эмоционально жестикулируя.

      – Когда машина слетела с шоссе, многие автолюбители остановились, чтобы помочь. Объект воспользовался суетой и угнал «мазду» вон того паренька.

      – Ориентировку на машину разослали?

      – Сразу же.

      Громов задумчиво покачал головой.

      – Хорошо, спасибо. – Он повернулся к Малахову. – Пошли?!

      Мужчины пролезли под заградительной лентой и спустились в овраг у шоссе. Вид правительственной машины пробирал до дрожи – искореженный кусок металла, подковой обнявший переломленное пополам дерево. Громов подумал о том, что его ребятам чудом удалось выжить в такой аварии.

      – Парни родились в рубашке, – сказал Малахов, останавливаясь перед автомобилем.

      – А Артем – в бронекостюме. – Громов кивнул на авто. – Она вся твоя.

      Владимир Данилович мельком глянул на друга, поправил очки. Не торопясь, он стянул перчатку с правой руки, сунул ее в карман ветровки. Крепкая ладонь с короткими пальцами легла на согнутую крышу и скользнула вдоль корпуса.

      В это же мгновение привычный мир для Малахова перестал существовать. Профессор переместился в плоскость эмоций, ощущений, предчувствий и мыслеобразов.

      Все переживания, цели и мечты недавних пассажиров бронированного автомобиля слились в единый информационный клубок. Перед интуитивным взором профессора побежали вереницы их воспоминаний и осознаний прошлого и будущего.

      Для неокрепшей психики, для человека, не привыкшего к особому дару, это бы явилось сокрушительным ударом, отправляющим прямиком на койку психлечебницы.