Около центральных ворот была страшная сутолока – там выгружался только что прибывший отряд специального назначения. У военных хватило ума сообразить, что от полиции, обученной только разгонять безоружных демонстрантов, в подобном деле будет мало проку. Карлос выпил стакан спирта, который ему любезно предложили, с радостью принял бушлат – его куртка осталась в кабинете начальника колонии. Но пройти в белую машину с красным крестом на боку Карлос вежливо отказался. Он решил прогуляться вдоль периметра, чтобы прийти в себя и заодно вникнуть в обстановку. Первую линию обороны составляли БТРы с чёрной свастикой на бортах. Карлос почему-то не удивился, увидев их, и узнал марку – «Кайман». Метрах в пятидесяти за БТРами стояли брошенные как попало полицейские машины, а пространство между двойным оцеплением пока пустовало. Кое-где мелькали голубые полицейские мундиры.

      Не дойдя до западных ворот колонии метров ста, Карлос заметил около «каймана» полного мужчину. Из-под бушлата, точно такого же, что был сейчас на нём, виднелся серый от грязи халат. Врач болтал с двумя бритоголовыми парнями в нацистской форме. И хотя кровь с его лица смыли, а ссадины уже запеклись, журналист сразу узнал в нём единственного мужчину, который ушёл с футбольного поля человеком. Карлос подошёл к БТРу и спросил прикурить, а затем и разговорился с молодыми арийцами. Врач назвался Рамоном. Услышав, что Карлос журналист, он сказал:

      – Хочешь, подарю первую фразу для репортажа?

      – Сделай милость, – кивнул тот.

      – «Впервые после захода „Бигля“ в Кармен-де-Патагонес что-то произошло», – с выражением произнёс Рамон.

      – Что верно, то верно, – усмехнулся Карлос. – Да, знал бы Дарвин, как далеко зайдут его последователи…

      Рыжий и шумный Адольф оказался водителем-механиком танка, а его брат Алоиз – стрелком-наводчиком. Но основная специальность у него была другая – тихий веснушчатый Алоиз был профессиональным диверсантом-подрывником. На БТР близнецов перевели в качестве дисциплинарного наказания. Как выразился Адольф, они «немного хватили через край» на последней операции в Иерихоне. Cудя по нашивкам на рукавах, за свои двадцать с небольшим лет братья побывали не только в земле обетованной, но и в Кампучии, Ираке и Италии. И не в туристических поездках. Отличить рыжих и веснушчатых близнецов можно только по рубчатому шраму на виске Адольфа. Они даже смеялись одинаково. Карлос невольно задумался о том, как же братьев различали до того, как на лице Адольфа появилось это украшение. Но до журналистских баек Алоиз и Адольф оказались охочи не меньше, чем их сверстники, видевшие БТР, которым управляли братья, только в кино.

      После очередной истории Рамон захлопал себя по коленям и присел от смеха.

      – Не обращайте внимания, ребята, – сказал он, вытирая слёзы полой халата. – Охранники затащили меня к себе и обе ноздри кокаином набили, до сих пор отойти не могу…

      Перед глазами Карлоса встала красно-белая