Фабрика #17. Ян Михайлович Кошкарев
Читать онлайн книгу.
окончании длительной и дотошной процедуры Знаменский передал протокол для подписи: «С моих слов записано верно». Пока беседовали, приехала «скорая».
– Потом надо квартиру на замок закрыть и опечатать, – сказал Знаменский и сложил письменные принадлежности в кожаную папку. – Где-то ключи должны быть. Не знаете, куда Нина Григорьевна могла их спрятать?
Он с грохотом принялся открывать и закрывать ящики стола.
– У меня есть, – Коренев достал из кармана связку и отцепил со спирали один из ключей – при свете лампы они различались без труда. – Она отдала, чтобы я за котом присматривал или на случай, если что-то произойдет, а ее дома не будет, – пояснил он и добавил упавшим голосом: – Оно и произошло, а она дома была.
Следователь прищурился и сунул ключ в карман.
– Идите к себе. Если понадобитесь, вас найдут.
#6.
Коренев вернулся к себе и полчаса сидел в кресле одетый. Некоторое время слушал через тонкие стены, как в квартире Нины Григорьевны топчется полиция и покрикивает друг на друга. К сожалению, ни слова разобрать не получалось. Потом шум пошел по подъезду – Знаменский решил пройтись по спящим соседям на других этажах и разузнать, не слышал ли кто странных звуков или не видел подозрительных личностей.
Наконец, дверь в квартиру Нины Григорьевны захлопнулась, и наступила окончательная тишина.
Поставил на плиту турку, положил на кухонный стол мобильный телефон и с минуту смотрел на него отсутствующим взглядом. Потом схватил и набрал вызов. Трубку долго не брали, затем сонный женский голос произнес в полной тишине:
– Андрей, чего не спится? Или с бабушкой случилось что-то?
Он сглотнул.
– Тамара, тебе из полиции не звонили?
– Нет, а должны?
– Да, – сказал скорбным голосом.
– Умерла? – догадалась по интонации.
– Убили.
Она замолчала, потрясенная новостью. После короткой паузы пообещала приехать день первым поездом, и на том разговор закончился, а Коренев остался один в пустой квартире.
…Он не сказал Знаменскому, что видел подобное – на картине немой девочки.
Почему этого не сделал? Возможно, пожалел Вадима Леонидовича. Если следователь заявится к родителям Маши и начнет расспрашивать о выставочной работе, для них это станет очередным поводом пожаловаться на руководителя художественной студии.
Да и как Маша смогла изобразить жертву так доподлинно, если только сама не видела?! Она не могла нарисовать это под влиянием чистой фантазии, Вадим Леонидович не был прав, когда толковал картину как автопортрет немого ребенка и материализацию метафоры. Более вероятно, что Маша воспроизвела портрет – не причудливую страшилку из воображения, а нечто реальное из прошлого. Ужасный факт из биографии. И приемные родители об этом знали, потому и пришли в ужас при виде картины.
Что делать? Сообщить Знаменскому? Задаст резонный вопрос, почему не рассказал сразу. Если, конечно, придаст значение этому факту – можно ли