После всех прощаний – читай похорон —

      избегаешь радостную цветочницу…

      и скопление массовое ворон,

      потому что – урок повторять не хочется…

      так как снова не хочешь на край земли,

      то есть – за город, чтобы не стать оградою

      с участковым номером на груди…

      что туда доставляют – уже составами…

      и развозят тележками по полям.

      чтобы лучше видеть масштаб строения…

      и достаточно ль будет стране угля,

      чтобы встретить следующее воскресение

      или длинный путь в миллионы лет…

      как ещё там сладится – в преисподней! —

      до какого уровня санный след

      доведёт состарившегося сегодня…

      и какую клумбу твои цветы,

      о, цветочница – выровняют – сровняют,,

      если мне – так! – радостно шепчешь ты —

      Покупай! – все когда-нибудь умирают.

      В молчании стены передо мной —

      с твоим портретом – только запах краски —

      ни сигарет, ни кофе, ни другой,

      какой-нибудь другой! – земной раскраски

      дыхания… ни запаха цветов —

      какой-нибудь фиалки, орхидеи…

      или жасмина – в баночке для снов —

      хотелось спать – всегда – в конце недели…

      ни запаха бумаги, то есть, книг —

      ты так любила книги, как иконы! —

      но вдруг – в один – в один прекрасный миг! —

      ты выбросила книги все с балкона.

      освободившись, как сказала ты,

      от выживших из времени подделок…

      иконы только и ещё цветы —

      вдруг – сохранились – в качестве примера,

      наверное… и больше – ничего,

      да – табуретка сохранилась тоже —

      я помню – как разбила ты окно,

      её взяв в руки, чтобы подытожить

      и изменить столь неприглядный вид…

      Есть лампочка – теперь без абажура

      и стены робко прикрывают стыд

      наличием в углу макулатуры…

      и запахом! – устойчивость чернил

      не совладает с масленою краской,

      да, и с любой другой… тут – мил не мил —

      не аргумент – всё выглядит прекрасно,

      пока сидишь и смотришь на портрет! —

      вдыхаешь мёртвый аромат квартиры,

      понять пытаясь – в чём же был секрет

      художника, вписавшего полмира —

      на обороте твоего лица…

      с той стороны, означенного места —

      здесь в этой комнате, где время без конца —

      как запах краски – всюду… повсеместно.

      Город всегда остаётся там, за мостом,

      где пустые троллейбусы пересекают площадь,

      не поворачивая… как говорят потом,

      что это только