Изображу ль души смятенной чувство?

      Могу ль найти согласный с ним язык?

      Что лирный глас и что певца искусство?..

      Ты слышала сей милый первый крик,

      Младенческий привет существованью;

      Ты зрела блеск прогля́нувших очей

      И прелесть уст, открывшихся дыханью…

      О, как дерзну я мыслию моей

      Приблизиться к сим тайнам наслажденья?

      Он пролетел, сей грозный час мученья;

      Его сменил небесный гость Покой

      И тишина исполненной надежды;

      И, первым сном сомкнув беспечны вежды,

      Как ангел спит твой сын перед тобой…

      О матерь! кто, какой язык земной

      Изобразит сие очарованье?

      Что с жизнию прекрасного дано,

      Что нам сулит в грядущем упованье,

      Чем прошлое для нас озарено,

      И темное к безвестному стремленье,

      И ясное для сердца провиденье,

      И что душа небесного досель

      В самой себе неведомо скрывала —

      То все теперь без слов тебе сказала

      Священная младенца колыбель.

      <…>

      <…>

      Торжественно державный Кремль стоял…

      Казалось, все с надеждой ожидало.

      И в оный час пред мыслию моей

      Минувшее безмолвно воскресало:

      Сия река, свидетель давних дней,

      Протекшая меж стольких поколений,

      Спокойная меж стольких изменений,

      Мне славною блистала стариной;

      И образы великих привидений

      Над ней, как дым, взлетали предо мной;

      Мне чудилось: развертывая знамя,

      На бой и честь скликал полки Донской;

      Пожарский мчал, сквозь ужасы и пламя,

      Свободу в Кремль по трупам поляков;

      Среди дружин, хоругвей и крестов

      Романов брал могущество державы;

      Вводил полки бессмертья и Полтавы

      Чудесный Петр в столицу за собой;

      И праздновать звала Екатерина

      Румянцева с вождями пред Москвой

      Ужасный пир Кагула и Эвксина.

      И, дальние лета перелетев,

      Я мыслию ко близким устремился.

      Давно ль, я мнил, горел здесь божий гнев?

      Давно ли Кремль разорванный дымился?

      Что зрели мы?.. Во прахе дом царей;

      Бесславие разбитых алтарей;

      Святилища, лишенные святыни;

      И вся Москва как гроб среди пустыни.

      И что ж теперь?.. Стою на месте том,

      Где супостат ругался над Кремлем,

      Зажженною любуяся Москвою, —

      И