Метафора Отца и желание аналитика. Александр Смулянский
Читать онлайн книгу.
никакого другого желания, кроме желания психоаналитика, в постфрейдовском клиническом поле не существует. Свое желание, конечно, есть и у Юнга, и у Адлера, и, например, у Фредерика Перлза или Ханскарла Лёйнера. Но их желание, какими бы особенностями оно ни обладало, не стало в этом поле законом. Для желания аналитика стать законом – означает превратиться в нечто такое, нехватка чего в конечном счете станет определяющей для желания всех остальных. Требовать на базе желания – означает не просто отстаивать высокие исследовательские стандарты и блюсти чистоту используемого аппарата. Однако именно в этом требовании желание Фрейда оказывается замаскировано тем, что сам он полагал своей собственной приверженностью идеалам науки. Обстоятельство это по сей день остается чрезвычайно темным и тревожит, как это ни парадоксально, гораздо сильнее представителей науки, нежели аналитиков: ученые неустанно нападают на психоанализ с требованием сформулировать для них, в чем именно состоит пресловутая «научность» анализа.
Самих психоаналитиков эти нападки обычно раздражают, что не вполне оправданно, поскольку придание психоанализу научной формы, как справедливо замечает Лакан, действительно не только входило в планы Фрейда, но и пробуждало в нем подлинную тревогу. То есть научность была необходима Фрейду не для того, чтобы придать своему продукту бо́льшую респектабельность, но в качестве своего рода средства защиты. Защищаться же, как впервые заметил сам Фрейд, можно только от собственного желания.
Аналитики, не учитывающие этого обстоятельства, порой ошибочно подозревают Фрейда в завороженности возвышенным зрелищем, которое в его время представлял собой работающий с невротиками врач, пользующийся подчас неограниченной властью, – завороженности, от которой Фрейду будто бы с трудом удалось избавиться. Однако не только биография Фрейда, но и общий тон его текстов опровергают идею, будто эта власть была предметом его мечтаний; скорее, она вызывала в нем сильное смущение. Современный аналитик, чурающийся любого, сколь угодно благого вмешательства в жизнь пациента на том основании, что он не имеет на это никакого права и даже рискует выглядеть нелепо, находит во Фрейде союзника там, где сам он сохранял максимально сдержанную позицию.
Впрочем, сдержанность была присуща Фрейду далеко не во всем. Его явное нежелание вмешиваться в ходе анализа в судьбу пациента, проявлять назойливость советчика или попечительность няньки, какую бы пользу для переноса такая воздержанность ни несла, не может рассматриваться как нечто совершенно самостоятельное, как желание аналитика в чистом виде. Для понимания этого желания необходимо задаться вопросом о его источниках. Видеть в желании аналитика последнюю данность, не подлежащий никакому истолкованию акт беспримесного профессионального мужества – значит совершать операцию исключения другого желания, которое могло быть в этом замешано.
При разборе этой ситуации нельзя не принимать в расчет все то,