На перепутье болтливой сороке

      Столб-указатель попался высокий,

      Стоящий с прибитой доскою-рукой.

      И вот белобокая остановилась,

      С глубоким почтеньем столбу поклонилась

      И, как с человеком, в беседу пустилась:

      «Приятная встреча! Денёк-то какой!

      Так солнышко светит, лучами играя,

      Будто июнь, а не первое мая.

      Я из Линкольншира. (А столб – ни гу-гу.)

      Я там проживаю под шпилем собора.

      Там воздух иной. А какие просторы

      С такой высоты открываются взору!

      Не верите? Я вам поклясться могу!»

      И всё тараторила, всё стрекотала –

      Как не умаялась, как не устала?

      Застыл указатель, молчанье храня,

      А та лопотала, смущенья не ведая,

      Потом поклонилась и, далее следуя,

      Сказала: «Спасибо, что милой беседою

      Вы так развлекли по дороге меня».

      Шли дни. По прошествии некого срока

      В тех же краях оказалась сорока.

      Лил ливень. Она обратилась к столбу:

      «Я в жизни погоды не видела гаже.

      Всё хлещет и хлещет! Укрыться куда же?

      Такие сегодня осадки, что даже

      Антоний святой проклинал бы судьбу!

      Что вы говорите? Простите, не слышу!

      Найти в непогоду мне надобно крышу!»

      Но столб не ответил на это никак.

      «Не хочешь сказать? Не большая потеря!

      А скажешь, так я всё равно не поверю!» –

      И прочь поскакала, пригладивши перья,

      И бросила в сторону: «Круглый дурак!»

      Прочтя эту басню, итог подведём:

      Воззренья зависят от солнца с дождём.

      Жизнерадостный сапожник,

      И портняжка, и пирожник

      Вдаль за счастьем и удачей поспешили со всех ног.

      Ведь молва им подсказала:

      Там, где радуги начало

      (Если есть такое место), есть бездонный кошелёк.

      Бодрой движутся походкой.

      Видят юную красотку.

      Оказалось, что сапожник только ждал такого дня.

      Он сказал: «Сдаётся мне,

      Что и в дальней стороне

      Счастья большего не сыщешь, чем красавица моя».

      Дальше шли за счастьем двое.

      Вот они перед корчмою.

      А хозяйка той корчмы-то – пышнотелая вдова.

      Поглядев, сказал портняжка:

      «Здесь конец дороге тяжкой,

      Я, пожалуй, тут останусь». (Это точные слова.)

       Дальше шёл один пирожник,

      Пыль топтал и подорожник,

      Брёл без песен и без шуток, полон тягостных забот.

      Промелькнуло много лет –

      Кошелька и счастья нет…

      Он, насколько мне известно, до сих пор ещё идёт.

      Что касается морали –

      Мне её не подсказали,

      Как расслышал эту песню, так её и понимай.

      В общем, больше нам сгодится,

      Так сказать, в руках синица,

      Чем журавль в бескрайнем небе – ты поди его поймай.