***

      Через пару часов я научилась отчетливо произносить слова мысленно. Особенно когда надоело слушать нытье моей подселенки:

      – Меня убьют! Этот жуткий тип меня убьет!

      – Милая моя, ты уже померла. Неужели новости не слыхала?

      – И что с того? Думаешь, что два раза намного приятнее, чем один?

      – Да я вообще ничего не думаю… Все жду и жду, когда проснусь.

      – Куда проснешься?

      – Домой.

      Помолчали. Попытались друг друга понять. Соседка даже поддержку оказывала:

      – Твой этот… Костя… он уже разбудил бы тебя, если б мог… Ты, Оль, вряд ли теперь домой вернешься. Видала же, ты моя точная копия. Родственная душа из другого мира, не иначе… Они меня призывали-призывали, и тебя заодно призвали.

      – Это ты моя точная копия, а не я твоя. И то как-то стыдно, что моя копия такой мямлей уродилась. Хоть бы слово от себя сказала! Да как так можно? Они тут, между прочим, твое тельце обсуждали – то ли гулям своим выкинуть, то ли сначала по кругу пустить, а ты молчишь, как партизан.

      – Как кто?

      – Забудь. Сравнение с партизаном было неуместно. Любой партизан на меня в суд мог бы подать за такое обидное сравнение.

      Она, похоже, обиделась. Я будто бы чувствовала, как она насупилась и отвернулась. Хотя, если не ошибаюсь, то до сих пор любым нашим движением управляла именно я. Вот, шевелю пальцами, вот, вытягиваю связанные ноги. Клинические кретины запоздало так перепугались, что и все конечности мне перетянули. Возможно, подселенка еще в своем теле не адаптировалась, или я сразу перехватила бразды правления – неудивительно, если нашу с ней силу воли сравнить.

      От скуки стало немного неловко. В конце концов девица ведь тоже не виновата, что со мной в этот кошмарный обморок вляпалась. И потому я попыталась быть вежливой:

      – Ты это, Танюх, не злись. Давай с тобой жить дружно… ну, пока еще живем.

      – Давай, – она словно шмыгнула несуществующим носом. – И ведь права ты в чем-то… я всегда слишком тихая была. А ты вон, боевая! Жалко, что до утра не доживешь.

      – Это мне тебя жаль. Я-то после нашей с тобой смерти наверняка домой вернусь. Там меня мое тело дожидается. И телевизор.

      – Не думаю… Разве сознание не умирает вместе с телом? Его опосля воскресить можно, но вначале оно умирает!

      – Много ты знаешь о некромантии!

      Она фыркнула:

      – Зато кое-что знаю о смерти, –