Едва успевает опуститься занавес, как к Левти подходят представители департамента социологии.

      – Я сегодня сдал выпускной экзамен, – говорит им дед. – Набрал девяносто три из ста возможных. И сегодня же я открыл свой банковский счет.

      – Это замечательно, – отвечает длинный.

      – Но, к несчастью, вы опоздали, – замечает коротышка и достает из кармана листок бумаги хорошо известного в Детройте розового цвета.

      – Мы навели справки о вашем хозяине. Об этом так называемом Джимми Зизмо. Он состоит на учете в полиции.

      – Мне об этом ничего не известно, – говорит дед. – Я уверен, что это какая-то ошибка. Он хороший человек. И много работает.

      – Извините, мистер Стефанидис. Но вы должны понять, что мистеру Форду не нужны рабочие, поддерживающие такие связи. Так что в понедельник можете не приходить на завод.

      Пока дед пытается осознать это известие, коротышка добавляет: – Надеюсь, вам это послужит уроком. Общение с дурными людьми может вас погубить. Вы производите приятное впечатление, мистер Стефанидис. Так что желаем вам всего наилучшего.

      Через несколько минут Левти уже спускается к жене и страшно изумлен, когда она обнимает его на глазах у всех.

      – Тебе понравился спектакль?

      – Дело не в этом.

      – А в чем?

      Дездемона смотрит ему в глаза. Но объяснять все приходится Сурмелине.

      – Твоя жена и я… – просто начала она, – мы обе залетели.

      Минотавр

      Что-что, а это мне не грозит. Как и большинство гермафродитов, я бесплоден. Это одна из причин, почему я так и не женился. Это одна из причин, не считая чувства стыда, почему я решил поступить на дипломатическую службу. Мне никогда не нравилось жить на одном месте. После того как я превратился в мужчину, мы с мамой уехали из Мичигана, и с тех пор я нигде подолгу не останавливался. Через пару лет я уеду из Берлина – меня назначат куда-нибудь еще. Мне будет грустно уезжать отсюда. Этот когда-то разделенный надвое город чем-то похож на меня. На мою борьбу за объединение, за Einheit[15]. Приехав из города, все еще разделенного надвое расовой ненавистью, здесь, в Берлине, я обрел надежду.

      Кстати, о чувстве стыда. Я не потворствую ему и делаю все возможное, чтобы его преодолеть. Движение «Интерсекс» стремится положить конец операциям по изменению пола младенцев. И первое, что необходимо сделать, – это убедить мир, в частности детских эндокринологов, в том, что гениталии гермафродитов не являются больными органами. Из каждых двух тысяч младенцев один рождается двуполым. Это означает, что в Соединенных