Где-то на сопках. Хроники строителя магистрали. Александр Павлович Чемек
Читать онлайн книгу.
«поплыл». Надо сказать, по облику – коренастый, кучерявый – Гошка, на артиста Филиппова совсем не тянет. Но манеры «бывшего члена Государственной Думы», воссозданные мастерами советского кино, он выдержал, сам не желая того, на все сто.
Правда, пропить командировочные ему не удалось: время текло быстрее, чем «табуретовка», которая была дешевле шампанского. Поев, попив и потанцевав со всем, что шевелилось, он призадумался о мимолетности земного существования и о бесконечности гостиничного одиночества.
– Мысли, – говорит, – вываливались из мозга, как скальные глыбы из кузова самосвала в тело насыпи… Но как-то, собрав остатки сознания, сосредоточился на одной молодой официантке, сновавшей меж столиков. Я даже смог спросить у своей мымры, как ее зовут и как бы познакомиться с ней.
Люди в Заозерье, надо сказать, отзывчивые – не чета другим. Ему без жеманства объяснили, что Вера девушка разведенная, но живет с сыном десяти лет, и что командировочным лучше всего ночевать в гостинице.
Однако наш герой с этим не был согласен и решил бороться за свое место между мамой и сыном до победного. Избрав тактику осады, Гошка стал ждать, пока всё вокруг не закончится. К тому времени он уже познакомился с Верой и намекнул, что место, предложенное гостиницей, его категорически не устраивает. Она, так же без обиняков, отшила его.
Лишь после третьего подхода, заметив смягчение его натиска, она согласилась, чтобы он проводил ее до дома. Так, в полночь, на случайном такси они добрались до Кайдаловской на окраине города, где стояла пятиэтажка Веры. Здесь в лучших традициях жанра Гошка стал мычать о том, что, если она оставит его на улице, утром соседи обнаружат у подъезда окоченевшее тело посланца «стройки века», а она, узнав его заиндевелого, будет всю оставшуюся жизнь корить себя за черствость.
– Сначала Вера была настроена категорически, – продолжал Гошка, понижая интонацию рассказа. – Говорит: «Навязался, черт, на мою голову…». Но, сердце женщины – особенно сибирячки – не камень. Видя, что я не отстану, она оговорила условия своей неприкосновенности и согласилась впустить меня. Говорит: «Чтобы утром испарился, будто тебя не было!».
Предвкушая приближение сладкой развязки, Гошка был согласен на любые условия. Двухкомнатная квартирка – чудо-парень был ее муж, – сынок, спящий в маленькой комнате, душ с дороги и – о, боги! – бокал шампанского в постель – это могло «пронзить сердце» и не такого ковбоя, каким был наш герой. Он даже не мог понять, почему и кто толкает его в бок, когда он ждет совсем иного…
– Когда я продрал глаза, – итожил Гошка первую часть отчета, – в окна пробивался бледный луч рассвета. То есть, я вырубился ночью, как только упал на крахмальную простыню…
– Что ж, это простительно, Гош, – утешали его «охотники на привале», слушавшие его рассказ. – Хуже было бы, если б ты вырубился, упав на неё… Га-га-га!..
Далее события разворачивались по плану «ставки». Утром в пятницу Гошка приехал в поликлинику, взял бедную (или счастливую?) приемщицу Тамару и отвез на такси в КБО