Технология власти. Абдурахман Авторханов
Читать онлайн книгу.
у порога ее радикального нового этапа – 1924 года. И чем дальше, тем больше будет нарастать это недоумение. Добравшись до джунглей конца двадцатых и начала тридцатых годов, он вообще разведет руками: ведущие актеры великой драмы начинают заикаться, немые статисты, напротив, приобретают дар слова, а закулисная толпа театрального люмпен-пролетариата грубо и напористо заливает сцену…
– Умер режиссер русской революции – да здравствует режиссер! – кричит люмпен-пролетариат. Он, жадный до власти и неразборчивый в средствах, и ведет своего кумира к пустующей после Ленина режиссерской будке революции.
Ведущие актеры один за другим сходят со сцены, статисты вступают в главные роли, люмпен-пролетариат получает «хлеб и зрелища», а режиссер властной рукой и железной волей переворачивает новую страницу кровавой драмы. Почему это ему удается?
Вот кардинальный вопрос, на который обязан ответить будущий историк. Тщетно он будет искать ответа в генеалогии большевизма, психологии большевиков, в мессианстве «русской души», в темпераменте грузинского характера. Напрасны будут его поиски в пыльных архивах революции, в партийных резолюциях и даже протоколах Политбюро. Сами социальные условия того времени мало что смогут объяснить ему. Гениальность Сталина в интеллектуальном отношении он возьмет под сомнение. Граммофонные пластинки с речами Сталина и тринадцать томов его сочинений вообще разоружат будущего историка: он убедится, что Сталин – тошнотворный оратор и кустарный теоретик.
Тогда как же этот посредственный человек смог стать грозным владыкой великого государства и ярким символом целой эпохи?
Одного ответа на этот вопрос нет. Надо знать всего Сталина и всех его врагов. Одно несомненно: Сталин – великий психолог люмпен-пролетариата и гениальный Макиавелли агнец в политике. Февраль дал власть народу, Октябрь – плебсу, а Сталин – люмпен-пролетариату. Октябрь национализировал богатых, но не обогатил бедных. «Военный коммунизм» допролетаризировал город и пролетаризировал деревню. Нэп повернулся лицом к сильным, ничего не дав плебсу – «лицом к деревне», «учиться торговать», «обогащайтесь!». Плебс опустился ступенью ниже – он стал люмпен-пролетариатом и занял очередь у «Биржи труда» не с тем, чтобы идти на работу, а просто угрожать:
– За что мы боролись, за что кровь проливали?
– Ленина повесить, Троцкого – к стенке[21]!
В верхах партии тоже происходили глухое брожение и дифференциация. Одни тянули «влево», другие «вправо», третьи качались «без руля и без ветрил» между теми и другими.
Вакантное место Ленина продолжало пустовать, но оно, как и природа, не терпело пустоты. Лозунг Троцкого «возместим потерю Ленина коллективной волей и коллективным разумом ленинского ЦК» – оказался пустословием. Междуцарствие продолжалось только до тех пор, пока Сталин не овладел массой люмпен-пролетариата и техникой великого флорентийца. Уничтожив «левых» руками «правых», «правых» – руками
В середине двадцатых годов в государственном цирке в Москве была разыграна общеизвестная москвичам сатира: на арене валяются портреты Ленина и Троцкого. Один клоун обращается к другому и приказывает убрать их. – «Куда же их убрать?» – «Ленина повесить, а Троцкого – к стенке!»