Молода хоть, но фигура

      Вся согбенна и дрябла,

      Вся безвольна, смотрит хмуро —

      Колет так судьбы игла!

      Иногда сквозь боль ей снится,

      Правда, сон накоротке,

      Что она краса‒девица

      В ярком, чуднейшем платке,

      Ветерок ласкает тело…

      Солнца искрятся лучи!

      Что взлететь вдруг захотела!

      Но… очнулась. Палачи

      Вновь Стихии подступили,

      В изуверства впавши раж!

      Игу выстоять не в силе —

      Так напорист абордаж!

      В горя вновь была экстазе,

      Слёзы горькие всё лья…

      Устоять терзанью разве,

      Дух коль тоньше стал былья?

      Покорилась уж смиренно,

      Безразлична ко всему…

      Под пятою жизнь ведь бренна,

      Нестерпимая в плену…

      Уж не ждёт она подмоги,

      Разуверясь вон во всём.

      Еле, шатко держат ноги…

      Как пред Щукой Карасём,

      Вся глядится безысходно

      В мракобесии Стихий,

      Что ярятся сумасбродно,

      В беспощадности лихи!

      Замечает: там Берёзку

      Та же участь всё гнетёт,

      Что своя ей в горе в доску,

      Впала что в такой же гнёт…

      И над нею всё издёвка…

      Безалаберен начёс,

      Был когда‒то сделан ловко,

      Быть соперницей чтоб роз.

      На лице уж нет румяны,

      Побелел от страха лик…

      А Стихий напасти рьяны,

      И животный в злобе рык!

      Расшатать хотят и с корнем

      Вырвать вон и вдаль швырнуть!

      Вмиг чтоб гиблым стал и чёрным

      Уж её в могилу путь…

      Ей песок швыряют в глазки,

      Чтоб убить красу очей,

      Образ ведь её из сказки,

      Ведь и песни всё о ней!

      Знать, в Недобром есть отрада,

      Подлость, пакость делать вкруг,

      Смрадным душам это надо,

      Угрызенья нет в них мук.

      Коли нету им отпора,

      В них развязность, ах, крута.

      Вмиг творят свой шабаш споро,

      Да с бахвальством всё Шута!

      И растерзан вид Берёзки,

      Сломан, сук как, вольный дух,

      Льёт она в страданье слёзки…

      Мир помочь ей в горе глух,

      Не примчит, любя, проворный,

      Хоть страдание и зрит,

      Да с опаской, день что чёрный

      Самому вдруг смажет вид.

      Льются слёзы, застывая,

      Чагой‒сгустком обратясь…

      Нестерпима боль живая,

      Вряд уймёт ли чудо‒мазь.

      Все посдёрнуты серёжки,

      Чтоб лишить её красы,

      Расцарапали, как кошки,

      Покусали, будто Псы,

      Смерчи крутят карусели,

      Вовлекая в круговерть,

      Грузом тяжким понасели,

      Беспощадно хлещет плеть!

      Воют, Волки будто злые,

      Вдруг почуявшие кровь…

      Мчатся вдруг