Как это было печально! А еще глупо и унизительно. Врач обращался с Мэри, как с ребенком, показывал ей ручки и карандаши, она неприязненно морщилась, а он наблюдал за ней. Старуха неплохо огрызалась, но не было никаких сомнений в том, что она испытывает серьезный стресс.

      Врач показал еще несколько разных предметов и попросил Мэри назвать их. Она проявила чудеса изобретательности. Степлер превратился в степиста (человека, танцующего степ), лампа – в лампаду, ручки и карандаши Мэри называла орудиями писателей, писцов и кляузников. Она ни разу не ошиблась, но, чтобы понять ее юмор, приходилось призадуматься. Кейти вздохнула громче, чем хотела, когда врач спросил у Мэри, кто такой премьер-министр. Какая банальность! Неужели такие вопросы задают не только на телевидении?

      – Это, – фыркнула Мэри, – переносной праздник.

      – Согласен, – сказал врач. – В последнее время с этим у нас большая путаница. Но не хотели бы вы ответить хотя бы наугад?

      – Все зависит от того, когда вы хотите услышать ответ.

      – Я хочу услышать его сейчас. Кто премьер-министр в настоящее время?

      Дурацкая политика! Кому какое дело? На этот вопрос не ответила бы половина учеников из школы Кейти. Да нет, больше половины. Кейти распрямила ноги и топнула подошвами ботинок по полу. Она сделала вид, что не заметила сердитого взгляда матери, и принялась внимательно разглядывать красноватую глину на подошве обуви. Глина налипла, когда они с Мэри возвращались от дома незнакомой женщины. Путь получился долгий.

      Кейти была так рада найти Мэри, что расслабилась и не подумала об ответственности за все, что случилось потом. Она позвонила матери, сказала, что они идут домой, но вместо этого направилась с Мэри выпить кофе в одно симпатичное кафе, а потом проследовала на «утренний променад» по маршруту, предложенному бабушкой.

      Мэри была похожа на собаку, спущенную с поводка. Шла на запах, время от времени совершенно не сомневаясь в выбранном направлении, но потом ее что-нибудь отвлекало: голуби, клюющие крошки около булочной, торты в витрине (сладкое она обожала до умопомрачения), детский скутер, привязанный к столбу уличного фонаря, сотни лепестков маков, усыпавших траву на чьем-то участке. Кейти сделала множество снимков. Мир глазами Мэри был другим: совершенно обычные вещи казались особенными, и Кейти хотелось все это запомнить. Так радостно было не думать про экзамены, про Эсме, про всю эту ерунду. Они долго бродили по берегу реки (вот откуда взялась грязь), потом съели по хот-догу на улице, покормили уток и пришли к начальной школе. Вот с этого места все пошло не так. Словно бы на Мэри напали призраки и придавили ее к земле. Она практически упала на скамейку и отказалась идти дальше.

      – Совершенно безответственно! – прокричала мать, когда Кейти наконец отважилась ей позвонить. – Ты же сказала,