Однажды Хавьер стоял возле любимого панорамного иллюминатора, наблюдая дикарские земли, проплывающие в разрывах облаков.

      Из-за особенностей островного рельефа пашни новоземельских дикарей смотрелись причудливыми узорами. Грядки и борозды переплетались друг с другом как наспех собранный из подручных средств электронной прибор. Многожильные провода каких-то красных растений перекручивались вокруг прямых борозд свежевспаханной земли. Ряд коротких деревьев, с ровной круглой кроной, бугрились как вздувшиеся конденсаторы. Вокруг них неровными окружностями торчали клеммы залитых водой участков. Оросительные каналы, заполненные водой, связывали эти участки ровными нитями, как разводы на электроплита, так же металлически блестя на пробивающемся сквозь вечные облака солнце.

      Краем глаза он видел, что кто-то подошёл к другому краю иллюминатора. Ему не хотелось показывать, что знал о присутствии постороннего. Хотелось в одиночестве поразмыслить о том, как теперь ему относиться к соплеменникам?

      Хотя они и дикари, но он-то теперь нет. Он должен узнать от Людей-из-Веспы как можно больше, чтобы принести эти знания туда, вниз. В деревни из бревенчатых домиков, за оградами против выдр.

      Чем он больше учился, тем…

      – Вот бы туда попасть!

      Хавьер повернулся к говорившей и замер, любуясь красотой девочки. Её он несколько раз видел на верхних ярусах гондолы, где размещались квартиры офицерского состава. Он даже спросил у Карла, кто это такая? Тот загадочно ответил:

      – Не по твоим зубам тёлочка, Хав, даже не пытайся. Капитан тебя собственноручно за яйца подвесит. Это его внучка.

      Несмотря на угрозу быть подвешенным, которую Хавьер воспринял с доверчивой серьёзностью, он при каждой случайной встрече смотрел на девочку. Сначала та смеялась над ним, и говорила, не обращаясь к кому-либо: «Точно, дикарь настоящий». Потом ей стало скучно. Она стала ему подмигивать, строить рожицы, но не приближалась для общения.

      Но Хавьер жадно рассматривал её при всяком удобном случае. Восхищался её чёрнокожим профилем, её выпуклым лбом, на который ложились кольца причёски, сплетённой так хитро, как разводка кабелей в самой умной веспе. Ему нравилось, что у девочки толстые губки, как у многих представительниц его племени. Высокое гибкое тело, облачённое то в стандартный пассажирский комбинезон, то в наряды такого невообразимого вида, что Хавьер не знал, то ли смеяться, то ли восхищаться. Он никак не мог привыкнуть к одежде Людей-из-Веспы. Она ему казалось громоздкой и неудобной, как наряды шамана.

      За много дней, что Хавьер пробыл здесь, она впервые обратилась именно к нему.

      – Мне так надоело жить на дирижабле, что даже к дикарям согласна сходить. Лишь бы на твёрдой земле очутиться. – Девочка не дождалась ответа от Хавьера и продолжила: – Ты тупой ещё, да? Жаль. А мне говорили, что понимаешь на нашем языке.

      – Я не тупой. Я всё понимаю. Меня зовут Хавьер, сын Энзо с острова Невуазу.

      Девочка