Хроники ворона. Книга первая. Илья Юдачёв
Читать онлайн книгу.
удивления Флави, не найдя слов, способных выразить всю ее признательность, смотрела уходящему жонглеру вслед со смесью благодарности и все той же необъяснимой симпатии. Но было в этом взгляде что-то еще. Что-то еще…
«Она все еще с Эмилем. Она будет с ним всегда. Хоть он и не прыгнул ради нее за борт».
***
Труппа остановилась в двадцати милях к юго-востоку от города Навия, что являлся их домом. Был ранний вечер и циркачи тратили его на посиделки у костра, пьянство, карты и пение песен. Беззаботная и веселая жизнь, скажет кто-то. И будет отчасти прав.
В те немногие минуты, когда Динкель не думал о Флави, он становился веселым и жизнерадостным человеком – настоящей душой любой компании. В труппе почти все обожали его и всегда собирались у костра, когда он начинал играть на своей лютне, напевая при этом самые различные песни, коих он знал великое множество: от тонкой любовной лирики до героических баллад, от глубокомысленных поэм до кабацких матерных напевов.
И что бы ни играл одаренный абсолютным музыкальным слухом и невероятно ловкими пальцами Динкель, все собравшиеся вокруг него люди, всегда завороженно слушали его песни, предаваясь воспоминаниям, и восторженно подмечали способность прикасаться мелодией и голосом к струнам души, словно она тоже была инструментом в его руках.
В этот раз была любовная лирика:
«По улицам кривым и одиноким,
Сроднившись с тьмой и душу в ней укрыв,
Он шел своей неправильной походкой
И грустной песни вспоминал мотив…
А ночь полна зловещих приключений,
Полна случайных, судьбоносных встреч,
И в переулках может ждать погибель,
А может кто-то за собой увлечь…
И странно было той холодной ночью
В них встретить деву краше, чем заря,
Но подойти к ней было все ж опасно,
Такая может душу сжечь до тла…
Он подошел неправильной походкой:
«Вы заблудились, проводить нельзя»?
В ответ увидел милую улыбку:
«Я заблудилась, видимо, не зря».
Уже давно тот вечер канул в лету,
Но лужи помнят все же их шаги,
И помнят они каждую слезинку,
И каждый вздох – дыхание любви…»
Растроганные циркачи аплодировали своему хромому товарищу, в то время как за их посиделками у костра чуть поодаль наблюдал одетый в черную походную одежду господин, который явно был не из труппы. Дождавшись, когда основная масса артистов, слегка хмельных и подшучивающих друг над другом, разойдется, оставив взявшего передышку жонглера наедине со своим инструментом, он подошел к бревну, на котором тот сидел и приземлился рядом, уставившись на пламя костра. Динкель, задумавшийся о чем-то своем, даже не обратил на гостя никакого внимания, пока последний вдруг не заговорил:
– Всегда поражался тому, насколько разносторонний ты человек, Динкель. Красивая песня.
Динкель повернул лицо и сначала удивленно, а потом радостно уставился на неожиданного