С Кирей мы встретились на выходе из метро «Черная речка». Вид у него был запаренный. Стриженные ежиком волосы торчат в разные стороны, зато тени под глазами придают некую приличную почти-доктору интеллигентность.

      – Что это ты в темных очках? – осклабился он, пожимая мне руку. – Конъюнктивит?

      – А нормальный человек сказал бы «ну ты вылитый рэпер!». Ладно, куда пойдем?

      – Да все равно, только поближе и побыстрее. С утра ничего толком не ел, в больнице сегодня бардак, весь день на бегу…

      «Поближе и побыстрее» находилось дешевое подвальное кафе, вполне подходящее для студентов и небогатых клерков. Раньше я тут иногда питался без малейших сомнений. Но, войдя, вдруг испытал приступ отвращения. Под потолком плавали сизые клубы дыма, дышать было абсолютно нечем. Я почувствовал, что задыхаюсь; захотелось выйти на улицу, глотнуть нормального сырого воздуха.

      – Ты чего? Тоже не обедал? – спросил Кирилл. – Аж побелел весь.

      – Наверно, что-то с вентиляцией, – хрипло ответил я. – Ничего, уже отпустило.

      Мы нашли столик в углу. Я вытащил сигареты и закурил, чувствуя, как восстанавливается баланс между задымленностью снаружи и внутри организма.

      Подошла официантка – пигалица исключительно пэтэушного вида в неопрятном переднике. Кирилл заказал жареную картошку с котлетой неопределенного происхождения. Я от волнения не хотел ни есть, ни пить. Но все-таки взял какого-то местного пива – явно не «Гиннесса».

      Киря накинулся на еду, как плодотворно поработавший человек с чистой совестью, которого ничто не гнетет. Я смотрел на него не без зависти. Вот у кого не было никаких сомнений с выбором призвания. Хорошо людям, которым не надо блуждать и что-то искать в потемках. Их жизненный путь сразу ясен и прям – только иди, не сворачивая, и не останавливайся.

      Котлета не внушала ни малейшего доверия. Жирный жареный фарш, из которого она была слеплена, вдруг показался мне очень странной и нелепой штукой. Я подавил рвотный позыв и с жалостью посмотрел на то, во что превратилось нормальное мясо после тепловой обработки. «Странные люди, – подумалось мне. – Испортили зачем-то хороший продукт. Словно убили его еще раз…»

      А картошка? Ну какая же это еда! Это же растение!

      Взгляд переместился выше – на вилку, которой Киря ломал котлету, и на собственно Кирину руку с длинными худыми пальцами. Рука почему-то представилась в разрезе: белые кости, сочное красное мясо, соленая кровь… Все не просто свежее, а живое, естественно горячее,