Роковая любовь немецкой принцессы. Елена Арсеньева
Читать онлайн книгу.
а, или холера… Причем я уверена, что этих двух дур, моих сестричек, никакая хвороба не возьмет, а я, самая очаровательная из дочерей ландграфа Гессен-Дармштадтского, непременно сойду до времени в могилу. Как все же несправедливо распорядилась судьба, что я родилась столь поздно… Родись я раньше, тогда, конечно, никакая не Фредерика, старшая сестрица, а я, я, только я стала бы женой Фридриха-Вильгельма, наследника прусской короны, племянника самого Фридриха Великого! Да-да, король выбрал бы для него меня и только меня!
Конечно, он ужасный бабник, этот Фридрих-Вильгельм… с ним вечно учиняются какие-нибудь скандалы. Чтобы жениться на сестрице Фредерике, он развелся с первой женой, Элизой-Кристиной Брауншвейгской, а теперь вовсю бегает за какой-то графиней Фосс. Конечно, дядюшка больше не позволит ему разводиться, не то не видать ему престола, но ходят слухи, что он хочет сделать эту графиню своей морганатической супругой. И еще у него целая куча любовниц! Бедная Фредерика, иметь такого мужа… Нет, женщина сама виновата, если муж от нее гуляет, если таскается за юбками. Вот ведь папенька не гуляет от маменьки! Он ее боготворит, потому что она – умнейшая из женщин. Она умеет его держать под башмаком! Вот и я умела бы… О, я бы держала Фридриха-Вильгельма под таки-им башмаком, что он и вздохнуть не решался бы без моего изволения! А я… о, я бы жила, как хотела, в свое удовольствие. Я бы завела себе фаворита, как это делает русская императрица. Говорят, она меняет фаворитов, как перчатки. Ах, вот это женщина… Конечно, она уже замшелая старуха, конечно, фавориты нагло врут, когда говорят ей о любви, а вот меня… о, меня они любили бы, обожали бы, носили бы на руках! Я бы только и знала, что наставляла бы мужу рога, а он бы об этом даже не догадывался и благодарил бы меня за каждый ласковый взгляд, за каждую улыбку! Ах, какую бы я себе устроила жизнь, если бы мне повезло выйти за… ну ладно, не за Фридриха-Вильгельма, все же он уже обвенчан с Фредерикой, а… хоть за какого-нибудь принца или за герцога!.. Но придется ждать, пока не пристроят за кого-нибудь Амалию, она старше, ее первой надо выдавать замуж… Ой, как ужасно – ждать своей очереди! Конечно, Луизе ждать еще дольше, ведь она младше меня… да что мне до Луизы? Что мне до кого-то?! Меня заботит только моя судьба! Моя несчастливая судьба… Ах, как мне не везет в жизни! И даже если вдруг объявится какой-нибудь принц, то небось самый завалященький! Право, мне иногда хочется броситься в пропасть! Ну что это за жизнь, в которой не видно никакого просвета?!»
Так размышляла семнадцатилетняя Вильгельмина Гессен-Дармштадтская, которая ехала в карете вместе со своими двумя сестрами, возвращаясь от кузины. Та долго и тяжело болела, да вот с помощью святых небесных сил выздоровела, ну и матушка, Генриетта-Каролина, отправила трех дочек навестить родственницу. Девицы были счастливы… впрочем, не потому, что так уж сильно обожали кузину и сочувствовали ей, просто они ловили всякую возможность вырваться из дому и поглазеть на мир. О, конечно, маменька-ландграфиня, урожденная принцесса Цвейбрюкенская – образованнейшая из женщин своего времени, о, конечно, в замке гостят то великий Гете, то Гердер, то Виланд[1], а все-таки для юных девиц гораздо привлекательней не о высоких материях дискутировать, а просто поболтать о любви, о молодых кавалерах, о балах, о том, кто на ком женился и кто у кого родился. Поэтому они поехали к кузине с превеликим удовольствием и возвращались, щебеча и сплетничая. То есть щебетали и сплетничали Луиза и Амалия, ну а Вильгельмина, как всегда, предавалась мыслям о своей несчастливой судьбе. Она прекрасно понимала, что достойна лучшей участи, однако – и это она тоже понимала прекрасно! – надежды на изменение своей унылой судьбы у нее не больше, чем при этой спокойной, нетряской езде вывалиться из кареты…
Ой!
Карета внезапно осела на один бок, и Вильгельмина, которая сидела у самой дверцы, вылетела вон.
Несколько мгновений она лежала распластавшись, не в силах понять, жива она еще или уже насмерть убилась (совершенно как ее крестная мать, графиня Франциска Гессенская, которая точно так же выпала из кареты много лет назад и сломала себе шею), но вскоре до нее сквозь шум в ушах начали доноситься перепуганные голоса форейторов, и она поняла, что из колеса выпала чека, колесо отвалилось, карета накренилась – вот и все.
Ганс Шнитке, доверенный слуга ее матери, которому та поручила сопровождать дочерей, бросился к Вильгельмине, помог подняться. От беспокойства у него руки тряслись, а лицо, и без того изуродованное шрамом на щеке, было искажено гримасой ужаса.
– Проклятье! – бормотал он. – Я убью этого глупца кучера! Клянусь, что ее светлость ландграфиня выгонит его вон! Посидите вот здесь, милая барышня, я помогу поднять карету.
Вильгельмина огляделась. Два форейтора помогали выбраться из кареты перепуганным, хнычущим Амалии и Луизе.
– Вот глупые курицы! – сердито сказала Вильгельмина, у которой ужасно разболелась спина. – Чего вы кудахчете? С вами-то ничего не случилось. Это мне не повезло…
– Ничего, – послышался незнакомый гортанный голос, – совсем скоро тебе повезет, красавица, да так, что ты только изумишься! Хочешь, все расскажу?
Вильгельмина вытаращила глаза. Сестры тоже. Еще бы! Рядом
Иоганн Вольфганг фон Гете, Иоганн Готфрид Гердер, Христоф Мартин Виланд – выдающиеся деятели германской культуры и науки второй половины XVIII века.